ВСЕОБЩАЯ ТЕАТРАЛЬНАЯ СТАБИЛИЗАЦИЯ

Август - разгар мертвого сезона. Театральная жизнь замирает. Ни ветерка, ни дуновения. Штиль. Жара. Самое время обернуться назад и понять, что принес нам минувший сезон.

Чем определяется удачный театральный сезон? Раньше казалось, что количеством сценических побед. Теперь ясно, что, скорее, заявками на победу. Прошлый сезон (2001/2002) был почти единодушно признан удачным, этот - проводили без энтузиазма. Чем же, спрашивается, прошлый так критикам потрафил? В нем проще было обольщаться на счет прекрасного будущего - говорить, что в жизнь вступило целое поколение молодой режиссуры, что МХАТ усилиями Табакова реанимирован, что Театр им. Пушкина благодаря Роману Козаку воскрес для новой жизни, что подул ветер перемен, и скоро, скоро грянет буря. В нынешнем сезоне на смену романтическим ожиданиям пришло трезвое осмысление. Эйфория закончилась, что вовсе не означает, что она была беспочвенна. Просто эйфория - состояние кратковременное. Выветривается, как спирт.

Возьмем тот же МХАТ, который - хоть с какой стороны посмотри - продолжает оставаться главным театром страны. Чему мы, собственно, совсем еще недавно радовались? Необычайным художественным достижениям? Но никакими шедеврами МХАТ под водительством нового худрука не одарил нас ни в этом году, не в прошлом. Табаковский МХАТ оказался настолько же лучше позднеефремовского, насколько здоровый человек лучше человека, находящегося в коме. С последнего и спрашивать нечего. Изменилось ли что-то в этом году? Решительно ничего. Витальности у табаковского МХАТа не убавилось, а скорее прибавилось. Никакой художественной политики как не было, так и нет. МХАТ по-прежнему предпочитает брать не умением, а числом, надеясь, что хорошие спектакли по закону больших чисел появятся сами собой. Не знаю уж, по какому закону, но спектакли в основном появляются средние. А то и ниже средних. И Табаков некоторые из них героически снимает из репертуара. Жизнь во МХАТе бурлит, как и прежде. Но критики уже не радуются. Они утирают пот со лба и интересуются, нельзя ли убавить огонь. Еще недавно спрашивали, нельзя ли прибавить.

В Театре Пушкина жизнь тоже бурлит. На большой сцене тут появился добротный "Черный принц" в постановке Романа Козака; в филиале и вовсе полдюжины очень качественных постановок, о которых еще совсем недавно мы в связи с Театром Пушкина и мечтать не смели. Но радости это уже ни у кого не вызывает. К хорошему быстро привыкаешь. Не радуетесь же вы, зайдя в магазин, что в нем лежит несколько сортов сыра, хотя во вполне себе обозримом прошлом там и ржавой селедки было не сыскать.

Что это, как не стабилизация? Вот вам мэтры, которые продолжают работать. Вот вам талантливая молодежь. (К уже известным далеко за пределами театрального гетто именам - Миндаугас Карбаускис, Кирилл Серебренников, Нина Чусова, Ольга Субботина - в этом году прибавилось еще одно имя - Константин Богомолов). Вот вам солидные московские театры, которые приглашают к себе талантливую молодежь. Шутка ли сказать - цитадель духовности и консерватизма "Современник" зовет к себе театральных хулиганов Серебренникова с Чусовой. Театр им. Гоголя - совсем молодого Богомолова, удачно дебютировавшего здесь постановкой пьесы Брехта "Что тот солдат, что этот". МХАТ вообще всех готов к себе звать. Загляденье.

Что же до удач, то их во все времена было немного. В этом сезоне не меньше, чем в прежнем. Вот наш список спектаклей, которые вы, если считаете себя театралом, должны обязательно посмотреть.

1. "Похождения повесы" Игоря Стравинского в постановке Дмитрия Чернякова. Филиал Большого театра. Эта не просто удача. Это, на мой взгляд, прорыв. С оперной режиссурой у нас, как известно, беда. И вот впервые в новейшей театральной истории на сцене Большого появился спектакль, сценографически изысканный, концептуально изощренный, встающий в ряд лучших западноевропейских постановок.

2. "Вишневый сад" Эймунтаса Някрошюса. Мегапроект Фонда им. Станиславского. Первая работа литовского режиссера с нашими артистами, среди которых стоит особо отметить Евгения Миронова в роли Лопахина. Идет 6 часов 15 минут. Шедеврам Някрошюса - таким, как "Гамлет", "Отелло", "Квадрат" или "Дядя Ваня" - этот спектакль, на мой взгляд, уступает. Но гений - он и в России гений. Некоторые сцены придуманы столь грандиозно, что, ради того чтобы увидеть их, стоит плюнуть на время и усталость, собрать волю в кулак и посмотреть спектакль от начала до конца.

3. "Двенадцатая ночь" Деклана Доннеллана. Проект Чеховского фестиваля. Очарование доннеллановских спектаклей столь тонко и неуловимо, что писать о них - сущее наказание. Вот вам истинный джентльмен от театра, всегда чувствующий грань между простотой и простоватостью, благородной сдержанностью и анемией, стилем и стилизацией, весельем и разнузданной гульбой. Ничего чересчур, никогда ничего чересчур! Джентльмен может одеться бедно, но он ни за что не оденется безвкусно. "Двенадцатая ночь" - квинтэссенция доннеллановского стиля. Русские артисты не подкачали.

4. "Правда - хорошо, а счастье - лучше". Малый театр. Постановка Сергея Женовача. Спектакль, который любят все критики без разбора. Теперь им стало окончательно ясно, что Малый и Женовач созданы друг для друга. Ученику Петра Фоменко всегда плохо удавались сценические страсти-мордасти и вскрытие темных сторон человеческой души. Зато всегда и неизменно хорошо - театральное лукавство и добрая сценическая шутка. Но ведь и Малый театр тоже по большому счету чужд экзистенциальной драмы, тоже чурается "подсознательных" глубин и метафизических высот. Зато озорство, вкус к комедии и любовь к характерности были присущи ему во все времена. К тому же Женовач умеет умирать в актерах так, как нужно умирать в стенах Малого. Не грузя психологизмом, не мешая свободному актерскому волеизъявлению и предпочитая жизни человеческого духа жизнь духа сценического. Он возвращает театру театральность, но не вымороченную и даже не стилизованную, а словно бы первозданную.

Особенно хорош у Женовача бравый унтер-офицер в исполнении Василия Бочкарева.

5. "Кислород". "Театр.doc". Автор спектакля Иван Вырыпаев. Десять (по числу заповедей) композиций, в которых ненормативная лексика перемежается с библейской риторикой, исполняются в стиле рэп и разложены на куплеты и припевы. В центре повествования - сам Иван Вырыпаев. Юродивый от театра, с той, однако, существенной разницей, что юродивый честит мир с точки зрения божественных законов, а Вырыпаев глумится заодно и над самими этими законами, валя в одну кучу ветхо- и новозаветные заповеди. А чего там разбирать - все едино. В потоке вырыпаевского сознания, как в осеннем европейском наводнении, где все несло - машины, деревья, людей, проблема перистальтики и проблема оправдания (точнее, осуждения) Бога смешаны и уравнены в правах. Всякая иерархия отменена, а младодраматургический пафос умирания в этом худшем из миров заменен на пафос выживания. Не соотнесенное ни с чем вырыпаевское эго знает лишь одно: для жизни нужен кислород и жажда его несовместима с моралью. Дыши - а то проиграешь. Это временами претенциозное, но захватывающе талантливое поколенческое высказывание, от которого очень хочется, но невозможно отмахнуться. Здесь на представлении "Театра.doc" европейская культура, лишенная всех - метафизических, социальных, эстетических, даже простейших логических - опор, корчится и на последнем издыхании хватает ртом вырыпаевский "Кислород". На ее предсмертные судороги трудно, но надо посмотреть.

6. "Сны изгнания" Камы Гинкаса. МТЮЗ.

7. "Египетские ночи" Петра Фоменко. "Мастерская Петра Фоменко".

8. "Из путешествия Онегина" Анатолия Васильева. "Школа драматического искусства".

Перечисляю подряд, потому что мэтры в этом сезоне как-то разом, дружно, словно сговорившись, поставили не лучшие свои спектакли. "Сны изгнания", фантазия на тему полотен Шагала, явно уступают прекрасной прошлогодней работе Гинкаса "Дама с собачкой". "Египетские ночи" проигрывают на фоне поставленных совсем недавно почти гениальных "Войны и мира" и "Одной абсолютно счастливой деревни". "Онегин" - изящная, но несколько затянутая шутка - не сравнится с потрясающим спектаклем "Медея-материал", который Васильев сделал два года назад. Тем не менее, как почти все спектакли выдающихся режиссеров, эти надо смотреть обязательно. И рекомендовать их в двух словах как-то глупо. Тут имена говорят сами за себя.

9. "Терроризм" Кирилла Серебренникова. МХАТ им. Чехова.

10. "Вий" Нины Чусовой. Филиал Театра им. Пушкина.

Вообще-то куда более громкими и раскрученными являются две другие постановки этих режиссеров, выпущенные в "Современнике", - "Сладкоголосая птица юности" с Мариной Нееловой (Кирилл Серебренников) и "Мамапапасынсобака" с чудесной Чулпан Хаматовой (Нина Чусова). Но мне-то лично кажется, что их режиссерский почерк тверже и разборчивей в спектаклях, сделанных со своей командой.

Так что если вы хотите поглядеть, как Марина Неелова вписывается в рамки любой эстетики, оставаясь при этом подлинной звездой, надо идти в "Современник". Если хотите увидеть Серебренникова во всей его и только его красе, надо идти на мхатовский "Терроризм".

То же - с Чусовой. Театральные метаморфозы есть главный сюжет всех ее спектаклей, театральный розыгрыш - главный способ существования героев. И это ее умение превращать все, к чему она прикасается, в театр куда проще разглядеть в решенном как пародия на триллер "Вие", где Хому Брута играет лучший чусовский артист Павел Деревянко, чем в современниковском скучноватом опусе, похожем на талантливо эстетизированную АБВГДейку.

Если этих десяти спектаклей вам покажется мало, вы можете отправиться на "Доходное место" в постановке Константина Райкина, на обаятельнейший спектакль "Предпоследний концерт Алисы в Стране чудес", где заплутавшую в пространстве советских мифов героиню играет изумительный Алексей Левинский, артист с лицом всезнающего еврея и глазами любознательного ребенка.

Театральная жизнь вслед за жизнью как таковой вошла наконец-то в привычное русло. Прекрасной она не стала. Она стала нормальной. По-моему, это прекрасно само по себе.

/Марина ДАВЫДОВА/