ВРЕМЯ, ВПЕРЕД!

В выходные на волнах "Нашего радио" пройдет двухдневный марафон, призванный заменить несостоявшийся в этом году фестиваль "Нашествие". Корреспондент "Известий" Алексей МУНИПОВ приехал понаблюдать, как идет подготовка к штурму, и оказался свидетелем редчайшего выступления Земфиры.

Радиоверсию "Нашествия" сотрудники "Нашего радио" называют учениями. Все здесь призвано имитировать стадионный концерт: здание разграничено на зоны, в каждую зону свой пропуск, есть что-то вроде гримерок, на видном месте висит по минутам просчитанное расписание - группы чешут без остановки, с утра до вечера, с редкими перерывами на рекламу и новости. Вместо поворотного круга, который используется на стадионной сцене, чтобы между выступающими не было запинок, - две студии, одна побольше, другая поменьше, и задача в том, чтобы в доли секунды переключаться с одной на другую. Но задача эта для здешних профессионалов пустяшная, да и сам фестиваль, в общем-то, липовый, и устроен он только для того, чтобы сотрудники не расслаблялись, а слушатели не забывали про бренд "Нашествие". Впрочем, по радийным меркам двухдневный беспосадочный концерт - вещь редкая; кажется, прежде никто ничего подобного не делал.

На послабления пошли только ради "АукцЫона" и Земфиры: их записывают заранее. Обман, конечно, но обман нестрашный: в конце концов, все 30 групп тоже можно было бы записать заранее, а потом пустить в эфир, и никто ничего не заметил бы - это же радио. Играют, по крайней мере, все живьем, а в Раменском Земфиры с "АукцЫоном" вообще не должно было быть, так что скажите спасибо.

Земфира появляется на радио поздно вечером; на входе ее встречает трогательная табличка: Welcome Zemfira. Сегодня она здесь самый важный гость: этот приезд Михаил Козырев пробивал несколько месяцев. Земфира колебалась: сейчас она нигде не выступает, работает над новым альбомом с недавно набранными музыкантами и пока чувствует себя неготовой для публичных выступлений, пусть даже и в радиоэфире. Согласившись, Земфира для верности приглашает двух проверенных музыкантов из "Мумий Тролля", с которыми записывала еще дебютную пластинку. Их присутствие не афишируется; операторов с МУЗ-ТВ просят ребят не снимать.

Разговор идет о пяти-шести старых песнях, но с новыми аранжировками и одной, долгожданной, - с будущего альбома. Ради этого Земфира проведет в студии почти пять часов, и все эти пять часов мы наблюдаем за ней через звуконепроницаемое окно: зрелище любопытное. Земфира распевается, ругается, хмурится, зыркает в сторону звукорежиссеров и беспрерывно, снова и снова репетирует места, которые ей кажутся опасными. На словах: "Мы готовы, запись!" в маленькую комнатку неуклюже набиваются телевизионщики с МУЗ-ТВ снимать драгоценные минуты. Земфира заметно мрачнеет. Вошедший вслед за ними Козырев объясняет, что так надо. "И про телеверсию ты мне говоришь только сейчас?!" - возмущается Земфира. "Это для репортажа, - говорит Козырев. - Очень быстро". "Ладно, понятно, - Земфира недобро оборачивается к операторам. - Молодые люди, вы мешаете, не шумите! И не переговаривайтесь во время записи! М-да, обстановочка". "Хорошего дубля не получится", - заключает она.

Дубль, по-моему, получается неплохой, но Земфире он не нравится. И второй тоже. Они играют "Прости меня, моя любовь" в чуть измененной версии, с волшебными клавишами. "Ну как? Плохо, да?" - спрашивает она, выйдя подышать. Кто-то из ее окружения говорит, что на репетиции было лучше. "Открыл Америку! - хмыкает она. - На репетиции ВСЕГДА лучше!".

Особенно долго не получается "Снег" - они придумали очень резкий, почти хардроковый вариант, но все время путаются в новой аранжировке. После четвертого дубля я решаю сменить диспозицию и отправляюсь наверх: этажом выше, в комнатке Козырева, есть секретное окошко, глядя в него, ты как будто нависаешь над музыкантами. Демонстрируя этот стодолларовый вид, Козырев говорит, что сюда надо бы продавать билеты - неплохие деньги можно поднять. Внизу отчаявшаяся группа для разминки играет джаз; Земфира требует вентилятор.

Из полутемного коридора внезапно материализуется Дмитрий Гройсман, менеджер "ЧайФа" и соорганизатор "Нашествия". Его кабинет, оказывается, напротив. "Чумовой парень, - говорит он, наблюдая за клавишником. - Обалденный. С Земфирой с самого начала. И смотри, какой из него позитив прет. Он очень важную роль в группе выполняет - сглаживает все резкие моменты. А с ней ведь ужиться - это, знаешь..." Гройсман смотрит, как Земфира яростно долбит никак не получающийся "Снег" и заключает: "Маньяки. А вчера записывался "АукцЫон" - небо и земля. Вошли, воткнулись, отыграли сорок минут с полной отдачей, как на концерте, выключились и ушли. Все. Федорову говорят: "Может, хотите все-таки послушать, как вышло?" А он: "Да не буду я эту фигню слушать! Нам клево было, Земфире не все равно". "Прикиньте, сколько у "Нашего радио" филиалов? - говорит она во время перекура. - И что, по всей стране будут слушать, как мы тут лопухаемся?" И снова идет все переделывать. Уже всем все нравится, а она выскакивает и говорит: "Ну, кто тут честный? Фигня, да? Сама знаю, что фигня". Наконец звучит и новая песня с припевом "Ты продаешь мою любовь за билеты домой", и это довольно приятный сюрприз: никаких гитар, плотный и веселый синтезаторный фанк, точь-в-точь Jamiroquai. "Ну, все на сегодня, - выдыхает она и уже на улице, когда музыканты выносят аппаратуру, а уставший охранник готовится вырубить ток, вдруг говорит: - Ладно, еще попробуем одну штуку под фоно". На часах два ночи, но все возвращаются. И тут наступает та волшебная минута, ради которой мы, оказывается, и сидели столько времени: Земфира поет под строгие фортепианные аккорды "Сигареты" и "Бесконечность". Свет специально выключен; в темноте видны только ее профиль и наверху, в окошке, туманный силуэт Гройсмана, напоминающего какой-то диковатый ночной спецэффект. Все сидят не шелохнувшись; сейчас совершенно ясно, что вот эта взъерошенная девушка в майке с Микки-Маусом - действительно большая певица. Момент волнующий: кажется, что присутствуешь при историческом событии. Через пару дней эту запись услышат по всей стране, а сейчас ее слушаем только мы, человек пять или семь, в темноте, ночью.

Тут Земфира заканчивает играть и громко говорит: "Нет, ну какой все это обман!" Она выходит и снаружи оглядывает пустую студию. Живой эфир. Э-эх!

/Алексей МУНИПОВ/