ПРОГУЛКИ С МУДРЕЦОМ

Книга называется "Излучения" (СПб, Владимир Даль, 2002), и ее написал человек, считающийся одним из предтечей Гитлера: у Эрнста Юнгера были некоторые шансы возглавить правоконсервативное движение в Германии двадцатых годов. (А у Гитлера в конце сороковых появились формальные основания отправить Юнгера на виселицу - вместе с его друзьями-заговорщиками из Генерального штаба.) Но он этого не сделал: изучил заведенное на писателя дело и велел его не трогать - очевидно, из сентиментальных соображений.

Фигуранта уволили из армии: он вернулся домой, наблюдал за тем, как англо-американские воздушные эскадры стирают Германию в порошок, возглавлял местный фольксштурм и не без изящества капитулировал перед танковой колонной западных союзников. Те, кто знали Юнгера в 1914-1918 годах, ни за что бы в это не поверил; те, кто прочел только "Излучения", не представляют себе прежнего Юнгера.

У Гитлера были причины испытывать к нему слабость: в своих ранних произведениях Юнгер с большой силой выразил то, что чувствовало поколение Первой мировой войны. (Точнее, та часть этого поколения, к которой принадлежал сам Гитлер.) Его опыт - не опыт героев Ремарка, не случайно Юнгер был награжден крестом "Pour la merite", самой высокой, очень редкой военной наградой кайзеровской Германии. Он любил войну как высшую форму жизни, как великолепное проявление мужского братства. Трудно отделаться от ощущения, что сумбурная философия Гитлера, собиравшегося воевать вечно, связана с идеями Юнгера.

А в "Излучениях" перед нами умудренный жизненным опытом, прочитанными и написанными книгами, раздумчивый, неспешный, стыдящийся своего мундира человек. Ему стыдно за желтые звезды на платьях евреек, за зверства гестапо, за Гитлера, за вермахт и, пожалуй, за себя самого... Но в этом есть некоторая отстраненность - великолепные описания цветов и насекомых (Юнгер еще и энтомолог) не менее прочувствованны, чем размышления о немецкой судьбе.

Пожилого офицера запаса снова призвали, и он несет службу в Париже: его сын арестован за антиправительственные речи, отправлен на фронт, убит, за ним самим может прийти гестапо -- все его высокопоставленные военные друзья в заговоре против фюрера. А он с олимпийским спокойствием ведет дневник, описывая красивых бабочек и встречи с Пикассо, смерть испепеленных бомбежкой друзей и сцены, увиденные в "титане страдания" - России (на Восточном фронте Юнгер побывал в командировке, очевидно, налаживая нужные заговорщикам связи). Это собрание небольших эссе одновременно является и философским трактатом: Юнгер размышляет о немецкой судьбе и русском характере, дружбе народов, жизни и смерти, английской литературе - и о маленькой самке тритона, которой он спас жизнь, перенеся ее через дорогу. А мы видим мир глазами мудрого и предельно необычного человека: это опыт стоит того, чтобы проштудировать семисотстраничную книгу.

Юнгер большой здравомысл - и одновременно мистик. Ему снятся странные, причудливые, полные тайного содержания сны, и они для него не менее значимы, чем живая реальность. Люди-звери из его сна убивают животных, и те, в судорогах, впиваются зубами в близких Юнгера; гестаповцы казнят заложников, союзники залили фосфором Гамбург, и по улицам мечутся живые факелы... Ад подкрадывается по ночам, ад и в жизни - но бабочки во французских лесах чудо как хороши, и уважающий себя человек не теряет достоинства и надежды даже во время Апокалипсиса.

/Алексей ФИЛИППОВ/