ОБОЧИНА ВАЖНЕЕ МАГИСТРАЛИ

Информационные агентства пестрят сообщениями об открытии 57-го Эдинбургского фестиваля. Между тем пока что начал свою работу только Фриндж, то есть попросту говоря офф-программа престижного форума. В сознании большинства интересующихся театром граждан Фриндж, однако, давно уже отождествился с фестивалем как таковым. И это показательно.

Если исходить из того, что фестиваль - не просто смотр театральных достижений, но в первую очередь праздник, то офф-программа и впрямь окажется куда важнее программы основной. Ведь так пленяющие праздношатающихся туристов костюмированные шествия, массовые гулянья и прочие уличные безобразия имеют к основной программе (она начнется только 10 августа) отношения не больше, чем новогодние елки, проходящие в стенах московских театров, к репертуару этих театров. Основная программа - это всегда плод долгой и кропотливой селекции, за которую всю полноту ответственности несет дирекция фестиваля. Фриндж - это шумное царство театральной демократии. Никакого ценза - ни имущественного, ни возрастного, ни эстетического - здесь не существует. Для того чтобы попасть в офф-программу, надо а) очень этого захотеть, б) найти на это деньги. И все. Приезжай, арендуй площадку и выступай. Повезет - к тебе на огонек заглянут толпы театралов. Не повезет - будешь играть сам для себя. Демократия - это вам не фунт изюму.

В Эдинбурге привлечь к себе внимание особенно непросто. Вот что сообщает статистика, которая в случае с Фринджем чрезвычайно напоминает реляции о выполнении и перевыполнении плана в годы ударных пятилеток. За три недели фестиваля в Эдинбурге будет сыграно 21 594 представления. В столицу Шотландии пожалует 668 театральных трупп. Их выступления будут проходить в 207 залах. Причем залом в Эдинбурге может стать все что угодно - от общественного туалета до церкви. Действующей - заметим - церкви. Утром - служба, вечером - спектакль. Или наоборот. Уж как договорятся.

Посмотреть на спектакли основного фестиваля приезжают критики, знатоки, эстеты, наконец, просто богатая публика. Спектакли Фринджа посещают широкие народные массы. С хлебом у него (народа) уже полный порядок. Теперь он жаждет зрелищ. Он неприхотлив, чтобы не сказать всеяден. Его легко обдурить. Он покупается на рекламные слоганы театральных зазывал. Главное - кричать погромче.

На сей раз круче и громче других оказался лицедей Аарон Барщак. Он покажет в Эдинбурге представление с искрометным названием Osama Likes It Hot ("Осама любит погорячее"), посвященное главному ньюсмейкеру последних лет Осаме бен Ладену. Чтобы устроить своему спектаклю промоушн, предприимчивый Барщак решился на отчаянный шаг. Незадолго до фестиваля он проник в Виндзорский замок (залез по дереву со стороны Темзы), где как раз проходило празднование дня рождения принца Вильяма. Барщак был загримирован под Осаму и вырядился в бросающийся в глаза наряд персикового цвета, но поскольку в гости к принцу Вильяму пожаловало много экзотического народа, охрана проморгала эту выходку пронырливого лицедея. Когда все выплыло наружу, скандал случился нешуточный. Министру внутренних дел Великобритании Дэвиду Бланкету пришлось даже отчитываться перед парламентом. Но дело было сделано. О Барщаке написали все газеты и рассказали все телеканалы. Теперь на его представление в Эдинбурге стоит жуткий лом. Каково?!

Разве может сравниться с этими театральными страстями основная программа, состоящая из полутора-двух десятков спектаклей западноевропейских мэтров, на которые продаются дорогущие билеты и которые совершенно не нуждаются в такой агрессивной рекламе. Неудивительно, что растущий год от года Фриндж (по-русски "Обочина") давно уже сам вытеснил на обочину то, что призван поначалу был обрамлять и оттенять. Это зримая победа театрального эгалитаризма над театральным элитаризмом. Профанов над специалистами. Зрелища над театром. Искусство в Эдинбурге принадлежит народу. В самом прямом смысле этих слов. Это не хорошо и не плохо. Это так. Те, кого это раздражает, могут утешать себя мыслью, что искусство, в особенности искусство театральное, во все времена крайне редко принадлежало самому себе.

/Марина ДАВЫДОВА/