ОТЕЦ ПОДКРАЛСЯ НЕЗАМЕТНО

В среду в Венеции стартует юбилейный 60-й кинофестиваль - один из трех ведущих в Европе наряду с Каннским и Берлинским. Вместе с новыми фильмами таких мэтров, как Такеси Китано, Майкл Уинтерботтом, Маноэль де Оливейра, Марко Белоккио, за его главный приз - "Золотого льва" - поборется и российская картина "Возвращение". Это двойной дебют в полнометражном кино: режиссера Андрея Звягинцева и студии "REN-фильм", прежде производившей только телесериалы (продюсер фильма Дмитрий Лесневский).

За "Возвращение" - к изумлению даже его создателей - развернулась нешуточная фестивальная борьба. На фильм претендовали еще два киносмотра категории "А" - в Локарно (где его даже успели было включить в программу) и Монреале, но, разумеется, победила более престижная Венеция. Кроме того, фильм покажут на заокеанском фестивале № 1 в Торонто, начинающемся через неделю, и он на корню продан в ряд стран: успех для нашего кино неслыханный. Загадка, почему именно "Возвращение" понравилось Западу как никакой другой фильм из России за последние годы (над ее разрешением бьются все, кто уже посмотрел картину на закрытых показах), точной разгадки не имеет. Вероятно, зарубежных киноэкспертов впечатлило уже то, что фильм - очень и очень загадочный.

Этот российский киносезон проходит под знаком вопроса: "Что есть отцы для сыновей и сыновья для отцов?" Про папу и сына был московско-фестивальный "Коктебель". Александр Сокуров сделал картину, которая так и называется "Отец и сын". Фильм Андрея Звягинцева мог быть назван "Отец и два сына".

На самом деле его можно воспринять и как кино, скажем так, нравственно-бытовое. Чужой незнакомый отец вдруг заявился к бывшей жене и двум не помнящим его сыновьям-подросткам и взял детей в небольшое путешествие - на какие-то водопады. По дороге ему, однако, позвонил некто таинственный, планы пришлось изменить - и повезти сыновей на столь же таинственный остров на некоем озере, чтобы выкопать там загадочный ящик. Отец, заметим, довольно молод и это такой Мужчина Мужчинович: умеет все - лодки смолить, миски из березы вырезать, лодочные моторы налаживать, видно, что и драться горазд. Он за неделю пытается пройти со своими отпрысками полный курс молодого мужчины-бойца, на который требуются годы, и делает это грубо: заставляет повиноваться беспрекословно, второй раз не повторяет, распускает руки, что вызывает бунт сына младшего.

Даже на таком бытовом уровне фильм дает повод к размышлениям. Например, о том, что отец едва ли способен не то что научить за неделю взрослости брошенных сыновей, но даже просто - вернуться к ним отцом. Они уже потеряли его - в прошлом, раз и навсегда. Точнее, как показывает фильм, он может вновь стать для них отцом и за неделю сделать взрослыми (старший, казавшийся более мягкотелым сын в финале в одну минуту становится похож на него способностью принимать жесткие решения), но только ценой максимальной расплаты и жертвы, о сути которой умолчим, чтобы не раскрывать сюжет.

Однако фильм шире такой трактовки - либо очень умело прикидывается, будто шире и умнее. Тут-то и вернемся к его загадочности.

Во-первых, строго говоря, непонятно, откуда берется сей отец и куда потом девается, исчезая даже с фотографий, на которых сыновья запечатлены с ним совсем маленькими. Сыновья впервые видят его, когда он спит и лежит при этом на кровати как мертвый. Странна спокойно покорная реакция на его приезд экс-жены. Странно само по себе путешествие, при котором отец с сыновьями преодолевают за часы на "Волге" различные природные пояса: то на экране море и степь, то явно северные ели и озера. Вместо извечного русского вопроса: "А был ли мальчик?" хочется задаться вопросом: "А был ли папа?" То есть какой-то, вероятно, когда-то был, без пап дети пока рождаются редко, но был ли именно такой? Не фантазия ли это? Или - того пуще - не дух ли отца, не призрак ли явился сыновьям?

Во-вторых, в "Возвращении" очевидны библейские и мифологические мотивы (путешествие укладывается в семь дней творения, во время переправы на лодке, да еще в тумане отец напоминает о Хароне), ритм фильма и опять-таки некоторые темы адресуют к фильмам Тарковского от "Сталкера" до "Зеркала" (хотя сам режиссер отрицает, что стремился цитировать Тарковского), а желающие углядят в нем и Джармуша с его "Мертвецом", где в финале мистического путешествия герой так же лежал лицом вверх в лодке и ту уносило. Все эти мотивы и ассоциации заставляют искать в "Возвращении" особые глубины. Не сомневаюсь, что кто-то начнет трактовать фильм и с помощью "Тибетской книги мертвых".

В-третьих, режиссер Андрей Звягинцев умело подпускает и прочего туману: например, так и не прояснится, что было в том загадочном ящике, который отец выкопал на острове тайком от сыновей. Это уже ход чисто хичкоковский - неважно, что в чемоданчике, за которым охотятся шпионы, важно, чтобы зритель не мог оторваться от экрана.

В общем, Запад получил то, чего действительно давно не имел: не просто непонятное русское кино (оно бывает непонятным чаще всего от того, что многие наши режиссеры как собаки - все понимают, а выразить не могут, умений недостает), но интригующее и духовное. Либо же разгадка успеха в том, что на Западе, о чем мы еще не знаем, опять пошла мода на Россию. Но тогда непонятно другое: с какого бодуна она вдруг опять пошла?

/Юрий ГЛАДИЛЬЩИКОВ/