ГОЛЬДБЕРГ ПРОТИВ ГЕНШТАБА

Мосгорсуд рассматривает дело о признании бывших курсантов Ленинградского военно-морского подготовительного училища (ЛВМПУ) 1944-1945 гг. военнослужащими и, следовательно, участниками Великой Отечественной войны. Ответчиком выступает Министерство обороны Российской Федерации. Истцом - пенсионер Александр Григорьевич Гольдберг. Накануне Пресненский районный суд Гольдбергу в иске отказал.

Александру Гольдбергу 75 лет. В прошлом - капитан дальнего плавания. До этого закончил Высшее военно-морское училище имени Фрунзе. А еще раньше - то самое ЛВМПУ.

Училище сформировали в мае 1944-го в голодном, только что пережившем блокаду Ленинграде. Личный состав - четыре сотни 16-летних пацанов, переданных из специальных военно-морских средних школ Москвы и Ленинграда. Они по утвержденной программе готовились к поступлению в высшие военно-морские училища. Но поскольку шла война, а ребята носили форму и подчинялись флотскому командованию, то, естественно, привлекались к выполнению необходимых в то время задач - людей-то не хватало! Несли караульную службу, работали на городских предприятиях, участвовали в дозорах, грузили топливо и боеприпасы на боевые корабли, с оружием прочесывали побережье Финского залива. На Карельском перешейке однажды вели пятичасовую перестрелку с финнами... Что-то из этих фактов зафиксировано в документах военной поры. Что-то подтверждается позднейшими показаниями офицеров-преподавателей. Позднейшими, но официально заверенными.

Собственно, суть нынешнего спора - считать ли выполнение всех этих параллельных с учебой заданий тем, что официально именуется "участием в обеспечении боевой деятельности войск фронта и сил флота". Если да - значит, участники войны. Нет - нет.

Министерство обороны говорит: документальных свидетельств того, что действия курсантов ЛВМПУ можно в полном смысле слов считать "обеспечением боевой деятельности", недостаточно. Военно-морские подготовительные училища по сути своей были чем-то вроде специализированных школ, просто одно из них располагалось в прифронтовом Ленинграде. Учащиеся - то ли ремеслушники, то ли нахимовцы. Ну стояли иногда на посту, ну постреляли разок - что ж, их с бойцами равнять? Гольдберг настаивает: "Как же так! Мы выполняли те же обязанности, что и курсанты других тогдашних ленинградских военно-морских училищ! А эти курсанты участниками войны считаются. Сам он в 45-м получил медаль "За победу над Германией".

Вообще-то все началось не сегодня и не с Гольдберга. "Известия" уже писали про этот спор ("Известия",18.07.1997). В 1992 году Генеральный штаб издал положение, по которому все военно-учебные заведения, находившиеся в пределах тыловых границ действующих общевойсковых фронтов или на удалении до 100 км от уреза воды в пределах операционной зоны действующего флота, включались в перечни воинских частей, штабов и учреждений, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны. Вскоре после этого начальник Главного штаба Военно-морского флота адмирал Селиванов обратился с письмом в Генеральный штаб Вооруженных сил России. Селиванов ставил вопрос о курсантах тогдашних ленинградских училищ. Приводил пример: сейчас участниками войны признаются даже те, кто состоял на курсах подготовки портных и сапожников Забайкальского фронта. А питерские курсанты - нет. К письму прилагал архивные справки по семи военно-морским училищам, доказывающие их реальный вклад в обеспечение боевых задач. Специально подчеркивалось: масса эпизодов документально не отражена - некогда было писать бумажки на каждый шаг (да и не требовалось по положениям того времени).

ЛВМПУ тоже входило в селивановский список. Но в вышедшем потом перечне Генштаба этого училища нет. Следующий начальник штаба ВМФ адмирал Хмельнов специальным письмом заступался именно за ЛВМПУ: "Просьба внести коррективы в соответствующие документы".

Тяжба идет с 1996 года. Тогда семеро бывших курсантов Ленинградского подготовительного училища (Гольдберг был в их числе) подали в суд на Министерство обороны с требованием признать их военнослужащими военных времен. Проиграли. Гольдберг подсобрал доказательств. В июле нынешнего года "дело ЛВМПУ" снова рассматривалось Пресненским судом "по вновь открывшимся обстоятельствам". Опять отказ. И вот городской суд.

В 96-м Гольдберг подписывал иск без большой охоты: "Покойный Юра Солнышков, генерал-майор, был закоперщиком. А я просто решил поддержать ребят". Зато сейчас, когда из тех семерых кто-то умер, а остальные махнули рукой, судится в одиночку. Заелся.

Он ходит по Москве с двумя авоськами документов - старый, худой, полуглухой. На любой вопрос достает бумагу. "Курсанты ЛВМПУ присягу принимали?" - "Вот официальное свидетельство одного из наших тогдашних педагогов, капитана второго ранга Кубаря - рассказывает, где и как мы присягали" (достается свидетельство; действительно - подпись, печати). - "Но фактически вы кем были - курсантами?" - "Вот "Положение о военно-морских училищах и правила повседневной службы в них" от 1943 года (извлекается ветхая книжица). Видите - подготовительные училища тоже в этом списке. Из 591 статьи 11 посвящены нам. Расписано все - от порядка хранения табельного оружия до уставной прически. Выходит, мы такие же, как все? Тогда пункт 13: "Лица, зачисленные в переменный состав военно-морских училищ, считаются состоящими на действительной военной службе". И так по любому вопросу.

Как эту ситуацию расценивать? Можно сказать: вот еще кто-то в ветераны захотел! А можно: когда стране нужно было, мальчишек одели в форму и поручали им что требовалось, даже финские пули чем-то чрезвычайным не считали - война! Но сейчас им в удостоверении участника этой самой войны отказывают.

Офицер, консультировавший "Известия" в Минобороны, вздохнул: "Может, этот пенсионер просто не так действует? Если собрал новые доказательства, пусть выходит на Историческую группу Главного морского штаба, там вопрос рассмотрят. Согласятся - будут ходатайствовать перед Генштабом. Долгий, бюрократический путь, но иного нет". Гольдберг взрывается: "Я обращался! Вот расписка дежурного офицера о получении письма. Только ответа не получил!" Достает очередную бумагу - письмо за подписью Квашнина: "Вам неоднократно разъяснялось... имеете право обратиться в суд". "Вот и решил обратиться в суд, раз "имею право"! Только учтите: я воюю не за себя, а за тех наших ребят, которые старые, пенсии нищенские, инфаркты-инсульты. А я еще на ногах. Хотя мне лично после смерти жены уже ничего не нужно".

Он рассказывает, как завтракал: пакетик растворимого кофе заливаешь кипятком, туда крошишь "Роллтон", размешиваешь... Быстро, сытно.

Денег на адвоката у него, естественно, нет. Потому и ходит по судам сам. Эта тяжба стала для него смыслом жизни. Говорит: добьюсь своего - можно и помирать.

Судя по казуистичности дела и по тому, как работает наша бюрократическая система, Александр Григорьевич будет жить долго.

/Сергей НЕХАМКИН/