ОЛЬГА АРОСЕВА: "СТАЛИН ДАРИЛ МНЕ ЦВЕТЫ"

У Ольги Аросевой давно не было новых ролей, а сейчас в Театре Сатиры ставят спектакль специально для нее. Пьеса называется "Вышел ангел из тумана". Во время репетиции Ольга АРОСЕВА встретилась с корреспондентом "Известий" Алексеем ФИЛИППОВЫМ. Она рассказала о том, как интересно работается с режиссером Никитой Ширяевым, о сюжете пьесы, о том, что театр должен учить добру. Постепенно разговор зашел о прошлом Театра Сатиры.

- Вы были актрисой Плучека, а у него - при всем зрительском успехе - в одном отношении судьба была не очень счастливой: о нем мало писали, его творчество не анализировали...

- Дело было в жанре - к сатире у нас относятся с пренебрежением. К тому же Плучек, человек большого таланта и огромной культуры, занимал уязвимое положение: к официозу, как Товстоногов и Гончаров, он не примыкал, ниспровергателем основ, как Ефремов времен "Современника", не был. Валентин Николаевич никому не кланялся, но не был и фрондером - в таком случае от тебя воротят нос и начальство, и прогрессивная общественность. Зато Плучек был образцом высокого профессионала: он ставил прекрасные спектакли и сумел собрать отличную труппу. Валентин Николаевич воспитал целое поколение актеров: от Папанова (когда я пришла в наш театр, он играл в массовках) до ставшего замечательным мастером Миронова. И при этом он - ученик Мейерхольда - никогда не строил из себя мэтра, за которым должны ходить три секретаря и стенографистка. Плучек любил и умел шутить, легко расковывал артиста - на репетициях все время стоял смех.

- Вы ведь застали и прежний, доплучековский Театр Сатиры...

- Я начинала в Ленинграде, у Николая Павловича Акимова. Проработала там пять лет, играла центральные роли, а когда Николая Павловича сняли, решила уйти. Очевидно, он отрекомендовал меня тогдашнему главному режиссеру Театра Сатиры Николаю Васильевичу Петрову - я даже не показывалась. Это был хороший театр - очередными режиссерами работали Гончаров, Равенских и Плучек (он пришел на месяц позднее меня). И артисты здесь служили прекрасные: Поль, Хенкин, Лепко. А играли мы пьесы, разоблачавшие управдомов, - и публике это нравилось, зал смеялся.

- Не кажется ли вам, что нынешний Театр Сатиры через голову Плучека возвращается к тому, что было раньше, - легким комедиям, сатирическим обозрениям?

- Обозрения - соблазнительный жанр, зритель их любит, в них можно занять почти всю труппу. Но я не думаю, что наш театр уйдет в них целиком. В память о Миронове мы сделали "Андрюшу", к юбилею театра тоже выйдет обозрение, в форме обозрения будет и спектакль по Аверченко, о котором мечтает Ширвиндт... Видите - их не так много, и это не те легковесные и пустые обозрения, которые Театр Сатиры ставил раньше. Подождем - увидим: в нашей труппе работают замечательные артисты, они могут и должны играть серьезные роли.

- Похоже, что это сказано и для художественного руководителя.

- Мне кажется, он сам так думает.

- Среди прочего Театр Сатиры примечателен и отсутствием склок: даже передача власти из рук Плучека в руки Ширвиндта прошла мирно. Неужели никакой оппозиции не было и у молодого Плучека, возглавившего театр в 1957 году?

- Нет - он ведь тоже был своим. Он долго работал здесь ассистентом режиссера и бил на репетиции в барабан. Плучек вошел в театр не как завоеватель, он у нас вырос. А крови, склок, собраний в Театре Сатиры действительно мало. Наверное, дело в том, что все наши ведущие артисты - и Хенкин, и Лепко, и Поль, и Кара-Дмитриев, и Тусузов, и Менглет, и Папанов, и Миронов - были самодостаточны. Они блистали в кино и на эстраде, зарабатывали отличные деньги, у них не было зацикленности на театре. Плучек ахал: "Боже мой, после репетиции все хватают чемоданы и куда-то разбегаются!"

- Он и на "Кабачок" жаловался. В разговоре с главой Гостелерадио СССР Лапиным Валентин Николаевич назвал передачу "раковой опухолью на теле театра".

- Дело было в том, что "Кабачок" дал актерам независимость - о нашей тогдашней популярности сегодняшние звезды могут только мечтать. Плучеку было обидно: публика приходит на его спектакль и хлопает, когда на сцену выходит пани Зося. Но когда ему было нужно, он просил пани Монику съездить с ним - к начальству или в больницу. Валентин Николаевич пытался соблюдать чистоту нравов и высокого служения искусству, но понимал, что высокое приносит мало денег.

- Сталин действительно дарил вам цветы?

- Так все и было. Это произошло на авиационном параде: мой отец, старый большевик, в прошлом посол, а в то время председатель Всероссийского общества культурных связей с зарубежными странами, взял нас с сестрой на Тушинский аэродром. Трибун еще не было, все стояли прямо на земле, и Сталину не понравилось, что дети ютятся сзади. Нас провели вперед, он спросил: "Девочка, сколько тебе лет?" Я ответила, что 21 декабря мне исполнится десять. А у него тоже день рождения 21 декабря. "Да ты моя ровесница. Приходи 21-го, вместе праздновать будем!" И подарил мне букет. 21 декабря я купила гортензию в горшке и поперлась в Кремль. Дошла до будки с часовыми, охрана спрашивает: "Ты куда?" "К Сталину, на день рождения". Они, видно, подумали, что я несу пулемет. Схватили мою гортензию, начали разворачивать, я кричу: "Там цветок, осторожнее!" Потом они куда-то позвонили и сказали, что Иосиф Виссарионович благодарит, но встретиться не может. Он сейчас занят: "Иди, девочка, домой, а цветок мы передадим".

- Тактичные были люди.

- Конечно - могли ведь и пристрелить. Узнав об этом, отец схватился за голову и долго ругал меня за то, что я не сказала, куда пошла. А я отвечала, что меня пригласили в гости, - вот я и принесла подарок.

- Вашего отца арестовали перед войной?

- Нет, еще в 1937 году. Нас выселили из Дома на набережной, но маму не тронули - они с отцом были в разводе. Тогда я уже мечтала о театре: я с детства любила всех изображать. К тому же мой прадед был антрепренером и имел свой театр, отцовская сестра стала актрисой, брат - актером. Сам отец обожал читать вслух рассказы Чехова и Зощенко, а в нашем доме постоянно устраивались самодеятельные вечера. Но я поступила не в театральное, а в цирковое училище. В театральные вузы брали только после десятилетки, а я закончила восемь классов. Может, я и осталась бы в цирке, но мне хотелось быть наездницей, а лошадей в ту пору не было - они воевали. Я пробыла в цирковом училище два года, экстерном закончила среднюю школу и пошла учиться на актрису. А дальнейшее вам известно: Театр им. Ленсовета, Театр Сатиры - вот и вся жизнь.

- Из чего она складывается сейчас?

- Свободное время я провожу на даче - обожаю цветы. У меня есть собака - леонбергер Патрик. Он еще щенок, но когда становится на задние лапы, оказывается выше меня. Этим летом я снялась в двух сериалах, играю в антрепризных спектаклях. Их у меня четыре: "Афинские вечера", "Столетник", "Нью-Йорк. Рози до востребования" и "Мама напрокат". Слава богу, что есть антрепризы: в театре можно ничего не делать годами, а жизнь-то уходит. К тому же это дает какие-то деньги. Не так давно я написала книжку, сейчас мне хочется начать работать над второй. Актерская профессия - штука эфемерная, то, что ты делаешь на сцене, исчезает вместе со спектаклем... Надо же оставить после себя какой-нибудь след.