ПРОКОЛ В КОНТРАЦЕПЦИИ

В Театре имени Пушкина сыграли премьеру по пьесе хорватского драматурга Мате Матишича "Дети священника" в постановке Александра Огарева. Спектакль открывает юбилейный сезон - театру в этом году исполняется девяносто лет - и возвращает сцене блудного сына, актера Николая Чиндяйкина, который долго путешествовал по сериалам и кинофильмам. Он сыграл в спектакле главную роль - грешного священника Дона Фабиана.

Господа, у нас один выход - прокалывать презервативы. Чтобы кто-то, страстной ночью применив изделие, совершил волю божью. То есть - создал нового человека. Примерно так думает священник Дон Фабиан, который, сослужив службу в храме днем, продолжает богоугодные дела и ночью. Иголочкой махнул, дырочку сделал. Прихожанин Петр отнес этот дар богам в свой киоск, кто-то купил его - и на свете одной беременностью больше.

В общем, все чаще повторяющая фраза о том, что, мол, "мы не защищены", приобретает в спектакле режиссера Огарева эротический оттенок. Но, конечно, серьезный режиссер, ученик Анатолия Васильева, который служит в театральном храме на Сретенке свои мессы, не стал бы делать спектакль ради каких-то скабрезностей. Под личиной комедии положений, за чередой фривольных шуток скрываются размышления о вечном, о времени и о себе.

Пьеса Мате Матишича - многосоставная, там немало забавных историй, которые, как матрешки, прячутся одна в другой. Есть и шуточки. Есть и политика: дело происходит в Хорватии, война и распад страны произвели разруху в умах людей (тут, наверное, к месту пришлись бы ассоциации вроде: не то же ли происходит с нами и не таковы ли и наши "пастыри", если не хуже?). Метафизика: вопросы соотношения воли Бога и воли человека; рождение ребенка как символ Рождества; грех, который простить невозможно. Мистика: есть разговоры с Богом, явления покойных, беседы с неродившимися детьми.

Спрашивается, как поставить этот драматургический винегрет, чтобы и смысл пьесы не померк, и смотреть было нескучно? Александр Огарев решает спектакль в стиле, если так можно сказать, глубокомысленного капустника. Все играют как бы не взаправду, не претендуя на естественность, но с большой эмоциональной силой.

Наиболее органично осваивает предложенный режиссером стиль Вера Воронкова. Ее героиня, ложно беременная, ходит колесом, скачет на метле, весело скользит на грани бытия и небытия - так скорее всего, по замыслу режиссера, должны существовать все герои спектакля. Миссию "содержательную" несут Вера Воронкова и Николай Чиндяйкин, который тоже способен на, так сказать, карнавальный драматизм.

Среди забавных положений, нехитрых шуточек мелькнет слово проповеди и, если повезет, обожжет сердца людей. Комедия положений устремляется к катастрофическому финалу, а актеры все так же похожи на персонажей "Веселых картинок", только глубоко страдающих. Во многом это верно: было бы странно завывать до полной гибели всерьез, проживая эти гротескные ситуации. Словом, спектакль бросает зрителя от отстраненного отношения к вполне серьезному сопереживанию. Когда забавная история окончательно устремляется в метафизические выси, отдать Богу Богово, а кесарю - кесарево режиссеру становится все сложнее.

Когда-то худрук Театра Пушкина Роман Козак сказал, что отдает малую сцену театральному эксперименту, а большую - пополнению кассы. Спектакль "Дети священника", если следовать этим обещаниям, должен быть поставлен на сцене "средней". В главной роли - известный по сериалам актер, сам спектакль - где-то на полпути между, прошу прощения, театральным поиском и хорошо продаваемым продуктом.

/Артур СОЛОМОНОВ/