ОЛЕГ ХАРЧЕНКО: "ГЕНПЛАН НЕВОЗМОЖНО ВЫБРОСИТЬ ИЛИ ПОЛОЖИТЬ ПОД СУКНО"

Неожиданная отставка Олега Харченко с поста главного архитектора Санкт-Петербурга, который он занимал последние 15 лет, и его немедленное новое назначение породили множество слухов. В понедельник господин Харченко будет представлен в качестве ректора профессорско-преподавательскому составу петербургского Института живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина (Академии художеств). Отказавшись от любых комментариев до официального вступления в должность ректора, ОЛЕГ ХАРЧЕНКО сделал исключение для спецкора "Известий" ЮЛИИ КАНТОР.

- Когда начала формироваться новая команда - команда Валентины Матвиенко, в Смольном говорили, что вопрос о вашей отставке - дело решенное.

- До выборов губернатора разговора об этом не было. Первая беседа Валентины Матвиенко со мной состоялась в конце ноября, когда она уже стала главой города. Речь шла о том, что будем работать вместе.

- В чем тогда причина вашего ухода? Вам так импонирует предложение Церетели - кресло ректора петербургской Академии художеств или вы не сработались с пришедшей в Смольный командой?

- У меня нет однозначного ответа... Оставаясь главным архитектором на протяжении 13 лет, я накапливал знания, впечатления, научно-практический багаж. И нарастал внутренний конфликт. Я создал команду профессионалов и сохранил ее, когда на смену Собчаку пришел Яковлев. Моя миссия в этом смысле исполнена... В период, когда я занимал пост главного архитектора, в этом положении заключался некий парадокс. Это парадокс начального этапа становления демократического общества. Заказчики и архитекторы потребовали свободы. Но не всякий к свободе готов. А мне по должности приходилось отвечать за все. Понимаете, у нас за успех награждают автора проекта, а за ошибки ругают главного архитектора. Когда меня с разными интонациями спрашивали, как мог появиться тот или иной дом, я отвечал, что в условиях свободы, которую нам подарил этот этап истории, архитекторы имеют право на творчество. Другое дело, что мне приходилось работать с тем человеческим и профессиональным материалом, который был подготовлен архитектурной школой за предыдущие двадцать-тридцать лет. Все это время архитектура, как и другие сферы жизни, была изолирована от мировых процессов. Она была как бы законсервирована. А традиция искажена. Кстати, это во многом и натолкнуло меня на размышления об Академии художеств.

- Не боитесь, что разработанный вашей командой генеральный план теперь ляжет под сукно?

- Генеральный план сделан и будет "работать" - это практическая и юридическая необходимость. Без рационального физического планирования Петербург задохнется и как культурный, и как экономический мегаполис. Прежний генплан был утвержден ЦК КПСС и Верховным Советом в 1986 году, и его срок действия - до 2005 года. В начале 90-х было много политических и профессиональных дискуссий на тему генплана. В 1993 году был проведен конкурс на концепцию развития города. Результаты меня сильно озадачили - четыре питерских института предложили четыре совершенно разных решения. Это означало, что нет никаких четких социально-экономических установок, каким городу быть. Невозможно было в таких условиях создать достоверную модель, стратегию развития на 20 лет. Тогда мы решили: рано, надо подождать, пока устоятся основные государственные институты, прояснятся доминирующие тенденции. Потом этот момент настал, и в 1996 году мы всерьез заговорили о необходимости начала работы над новым генпланом. На это долго не давали денег, и при Яковлеве в том числе. Сегодня генплан готов и принят. И его невозможно выбросить или положить под сукно, потому что он объективен. Он - проекция объективных векторов развития. Наш генплан соткан из множества локальных планов развития территорий и крупных инфраструктур, которые наработаны нами в течение 8-10 лет. Очень много мест будет развиваться именно так, как мы это предвидим. Можно даже сказать, что планы на среднесрочную перспективу - до 2015 года - вообще инвариантны, решения уже заложены. Они могут поменяться в деталях, но не в своих генеральных линиях.

- Бытует точка зрения, что сложности вашего пребывания в должности главного архитектора Петербурга обострились после начала обсуждения закона о приватизации памятников архитектуры. Ваша точка зрения, как говорят, не пришлась по вкусу сторонникам огульной приватизации?

- Это не так. Видите ли, о моей точке зрения никто и не спрашивал. Хотя сама постановка вопроса о приватизации памятников более чем своевременна.

- Сейчас, судя по списку, Кронштадтские форты, где нет ничего, кроме колючей проволоки и битого кирпича, продаются по тем же критериям, что и великолепные особняки на набережной Невы. Это нормально?

- Нет, ненормально. Любой процесс должен быть юридически подготовлен, обеспечен законами и подзаконными актами. Нужно, чтобы на столе у торгующих сторон лежала стопка документов. Нужно сформулировать множество параметров охраны, ремонта, публичного доступа, диапазона реновации, допустимых видов использования... Ведь, продавая памятник, надо в каждом конкретном случае четко сказать покупателю, во что он его может конвертировать и преобразовать. Я отнюдь не противник приватизации памятников архитектуры: это принятый во всем мире способ сохранить их, не перекладывая заботу целиком на плечи государства, у которого денег на их содержание нет. Но я против того, чтобы это делалось огульно и с неразумной поспешностью.

- Церетели предлагал вам возглавить Академию еще несколько лет назад. Тогда вы отказались. Как развивались затем ваши отношения - ведь во многом ваша позиция как главного архитектора спасла город от нашествия его скульптур - подарков к 300-летию?

- В 2000 году я отказался от предложения Зураба Константиновича по нескольким причинам. Первая - неготовность: еще не было конкурса по Мариинскому театру. Была нацеленность на городские проблемы, необходимая для работы в комитете по градостроительству и архитектуре, но в какой-то мере сужающая кругозор, который нужен для руководства таким вузом, как Академия художеств. Кроме того, я хотел 300-летие Петербурга провести в этой должности. И, наконец, я занимался Генеральным планом развития Санкт-Петербурга. Такая честь выпадает не каждому главному архитектору, и бросить генплан в процессе его становления было бы с моей стороны предательством. Что касается скульптур Церетели в Петербурге... Мы вели с ним диалог на эту тему. И, как мне кажется, нам удалось внедрить эти скульптуры максимально корректно и деликатно.

- Особенно удачно внедрен Иван Шувалов - во внутреннем дворике Академии художеств, его, слава богу, никто не видит.

- Мне действительно не хотелось повторить тех композиционных и архитектурных решений, которые состоялись в Москве. И я предпринимал определенные усилия, убеждая мастера не отождествлять Петербург с Москвой.

- Вы - последний из могикан - из команды Анатолия Собчака.

- Да, иных уже нет, а те далече. Я всегда об этом думал: это было частью моего существования. Мы тогда работали в интересной команде и в интересное время. Команда тогда в Смольном была откровенная и дружная. Потом, с середины 90-х, стало сложнее - появились другие люди, а многие члены нашей команды, как вы знаете, работают в Москве (улыбается).

- Эти люди, которые работают в Москве и с которыми вас связывали дружеские отношения, знают о вашей отставке?

- Отвечу так: я им не звонил.

Справка "Известий"

Олег Харченко родился в 1948 году в Горьковской области. Школьные годы провел в ГДР, по месту службы отца, который был военным летчиком. Высшее образование получил в Петербурге, закончив Институт живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина. Поступил на работу в Ленпроект, руководил мастерской. С 1991 года - главный архитектор Санкт-Петербурга, председатель комитета по градостроительству и архитектуре. Сумев сработаться с двумя губернаторами Петербурга: Анатолием Собчаком и Владимиром Яковлевым, был отправлен в отставку третьим - Валентиной Матвиенко.

В уголовном деле о коррупции в мэрии Санкт-Петербурга, из-за которого в 1997 году Анатолий Собчак вынужден был покинуть Россию на частном самолете, фигурировал и Олег Харченко. В апреле 1999 года Генпрокуратура предъявила ему обвинение в должностных злоупотреблениях, превышении служебных полномочий и взяточничестве. В частности, речь тогда шла о том, что главный архитектор в результате не вполне законных действий, как считали сотрудники правоохранительных органов, получил 200-метровые двухуровневые апартаменты в центре города. Его фамилия фигурировала и в скандально известном проекте строительства высокоскоростной магистрали между Питером и Москвой, из-за которой город чуть было не стал банкротом.

С профессиональной точки зрения и коллеги-архитекторы и застройщики-бизнесмены отдают должное умению Харченко долгие годы балансировать между властью и бизнесом. Отставка Харченко совпала с началом бурной экспансии на местный рынок московских строительных компаний. Уходу Олега Харченко предшествовала отставка другого архитектора - Никиты Явейна, возглавлявшего комитет по охране памятников.