ЖИРИНОВСКИЙ ОСЕДЛАЛ "КАЛОШУ"

На вручение премии "Серебряная калоша" вся светская Москва прибыла задолго до начала церемонии. "Броуновское движение" по этажам цирка на Цветном создавали два принципиально разных круга светских "тусовщиков": респектабельно-буржуазный и модно-молодежный. Пришел даже такой далекий от "попсы" человек, как банкир Петр Авен. Гостей развлекали клоуны и ряженые, впрочем, на фоне политика Владимира Жириновского выглядели они весьма бледно: его появление стало главным аттракционом программы.

Обычно организаторы подобных вечеринок стараются прибиться или к формату модно-светскому - тогда зовут Ксению Собчак, Павла Буре, Алимжана Тохтахунова (известного также как Тайванчик) и Ивана Дыховичного, или к формату респектабельно-буржуазному. Яркие представители последнего: банкир Александр Гафин, глава "Musa-Motor" Борис Тетерев, зампред "Норильского никеля" Леонид Рожецкин, глава "Космос-золото" Виктор Охотин. Уникальный светский лев, вице-президент ТНК-BP Владимир Руга умудряется курсировать от одних к другим и быть своим везде. Так вот, на самое ироничное мероприятие светской жизни - "Серебряную калошу" собрались все.

"Модно-светские" группировались вокруг Ксении Собчак, пришедшей с Павлом Буре, и Алимжана Тохтахунова. Время от времени их беспечность нарушал грустный Борис Моисеев. Позже к развеселой компании примкнули телеведущий Владимир Соловьев и сценограф Борис Краснов, и начались жаркие дебаты о самом главном - кто кого и почему. (Речь шла о футболе.)

Редчайший гость на светских раутах Петр Авен на вопрос светского обозревателя "Известий", какая нелегкая сюда его занесла, необычайно приветливо ответил: "Занесла вот именно что нелегкая. Пришел из любопытства, потому что вечер был свободный". На вопрос, не слишком ли он "пиарит" мероприятие своим визитом, банкир ответил, что если оглядываться, кого ты собой "пиаришь", то можно всю жизнь дома просидеть. В этот вечер все "респектабельно-буржуазные" находились в непосредственной близости от господина Авена и президента концерна "Нефтяной" Игоря Линшица. Эти господа не фланировали по этажам, чтобы найти знакомых, напротив, гости сами искали их общества. Позже к бизнесменам присоединились телеведущий Сергей Шолохов (беседовал с Виктором Охотиным о Венецианском фестивале), продюсер Игорь Толстунов и банкир Александр Гафин.

Вдруг все встрепенулись. "Беломорканал зарыть, всех расстрелять!" - раздался характерный голос. "Ух ты, Жирик явился!" - обрадовались начавшие было скучать гости. Господин Жириновский тут же провел рекламную кампанию: раздал сувениры имени себя и кассеты со своими песнями. Причем подарки достались в основном "модно-светским". "Жесткий дядя! - сказал Алимжан Тохтахунов. - Жалко, Шандыбина нет, он тоже такое гонит! Он бы нам еще и сплясал!".

Господа потешались над речами Владимира Жириновского, как вдруг в развеселую компанию пришла беда: Павел Буре, человек незлобивый и мягкий, согласился побеседовать с одним из телеканалов, не зная, что его ждет. До друзей спортсмена, лишенных его общества, доносился девичий голос: "Мечта! Цели! Идеалы!". Павел Буре, тяжело отдуваясь, отвечал, что "цель, вообще-то, это и есть мечта, а когда мечта становится целью, то и цель и мечта соединяются, а это и есть идеал". После этого случая светскому обозревателю "Известий" стало окончательно ясно, что хоккеист Буре не человек, а голубь, - он героически скрывал раздражение и даже старался делать вид, что беседа ему интересна. Девушка задала последний вопрос: "А в вашей жизни бывают солнечные зайчики?", и только тут светский обозреватель "Известий" поймал беспомощно-умоляющий взгляд Павла Буре.

Как только удалось вернуть хоккеиста, заскучавший Алимжан Тохтахунов решил восстановить атмосферу: "Паш, ну позови Вольфыча, с ним прикольно, пусть он чего-нибудь опять выдаст!". Но Жириновский уже развлекал других - давал интервью центральному телеканалу, где опять обещал всех расстрелять. Его облепили хитрые модели, увитые логотипами спонсоров церемонии, зная, что теперь-то уж их из кадра не выкинут. Телевизионщики злились, но ничего поделать не могли, - девушки висели на политике, как бандерлоги.