ПОЭЗИЯ И НЕПРЯДВА

Только что прошумел 70-летний юбилей Евгения Александровича Евтушенко. Такое искреннее празднование пиаровски не подтасуешь (при том что Евтушенко одним из первых в СССР освоил приемы литературной саморекламы). Такое массовое празднование за деньги не закажешь (хотя Евтушенко одним из первых в СССР постиг азы рыночных отношений). Такое медийное празднование не стилизуешь телевизионными средствами (а ведь Евтушенко одним из первых в СССР угадал руководящую и направляющую роль ТВ). Его по-прежнему любят и знают. Но что значит - знать и любить?

Казалось бы, применительно к словесности ответ очевиден: писателя знают ровно до тех пор, пока читают и перечитывают. Как режиссера знают, пока смотрят и пересматривают. Но, положа руку на сердце, кто из нас, не специалистов по шестидесятничеству и не поклонников давно ушедшей эпохи, способен на такой подвиг - перечитывать на ночь, сейчас, в начале XXI века, прошловековые стихи Евтушенко? Они остались обломками цитат в цепкой читательской памяти.

Хотят ли русские войны...

Постель была расстелена...

Со мною вот что происходит...

Поэт в России...

Прошипела голова...

И, наконец, бессмертное: хорошие люди - они уси Яутушенки.

Само по себе и это немало; уж сколько их исчезло в эту бездну, разверстую вдали, современников и оппонентов Евтушенко, без единой запомнившейся цитатки, без крошечного обломка поэтического образа? А он - ввинтился в нашу память... Но за этими обломками просматриваются контуры многочисленных воздушных замков, которые Евтушенко возводил на протяжении своей бурной жизни в актуальной литературе; а сами-то замки, где они, ау? Евтушенко - это ведь не Высоцкий, чью запись тоже специально ставить не будешь, зато если услышишь случайно - мороз по коже. И даже не Окуджава, в чьей разжиженной интонации по-прежнему угадываются изначальные сгустки поэтических смыслов. Нет, кто прочел "Маму и нейтронную бомбу", "Непрядву" или "Казанский университет" - тот прочел, кто не успел - тот уж опоздал. Навсегда. Потому что поезд ушел.

И тут мы сталкиваемся с неразрешимым противоречием.

Если автора "Бабьего Яра" невозможно числить по разряду актуальной словесности, каким же образом он продолжает числиться по разряду самой актуальности? Причем, еще раз повторимся, числиться вполне заслуженно и несомненно? Может быть, правы те, кто объяснял все яркой ангажированностью, неизбывной "публицистичностью", сиюминутностью его стихов? Ответ не принимается. Что думает нынешний Евгений Александрович по тому или иному современному поводу, давно никому не интересно, кроме него самого. Его реплики по информационным поводам не цитируют, на его мнение не ссылаются, в опросы ньюсмейкеров почти не зовут.

А на юбилейные концерты - ходят. А телевизор, когда поэт появляется на канале "Культура", - включают. А радиопередачи с его участием - слушают. А его - с филологической точки зрения беспредельно наивные - антологии русской поэзии пролистывают, сколько бы он их ни составлял.

Смотрят - пускай не всматриваясь. Слушают - пускай не вслушиваясь. Пролистывают - пускай не вчитываясь. Многие ли из тех, кто ныне в литературном фаворе, могут похвастать тем же? То-то и оно.

Чем-то, значит, взял Евгений Евтушенко? Не слогом, не смыслом, не интонацией даже - он взял чем-то таким, что существует как бы поверх слов и извне смыслов. Он победил своих "конкурентов", прошлых и нынешних, невероятной энергией всепоглощения, жадностью жизнелюбия. Едва завидя на горизонте читателя, слушателя, зрителя, он хватает его за пуговицу и, уже не отпуская, начинает ворожить ему прямо в ухо. А ты видел это? А ты слышал о том? А ты знаешь, что?.. И даже если ты тысячу раз видел, слышал и знаешь в миллион раз лучше, чем твой поэтический собеседник, все равно поддаешься обаянию его восторга. Восторга по отношению ко всему. В том числе по отношению к самому себе. Такому разному, разнообразному и прихотливому Евгению Александровичу Евтушенко.

В холодноватом мире мер, расчисленного движения светил, в том числе литературных, - его пример другим наука.

/Александр АРХАНГЕЛЬСКИЙ/