УМЕР ЧЕСЛАВ МИЛОШ

НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВ

В Кракове в возрасте 93 лет скончался польский поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе Чеслав Милош.

Он учился в Вильнюсе, долгое время жил в Париже, был участником Польского сопротивления, дипломатом, университетским профессором в Америке, переводчиком. Он писал стихи и эссе, в 1953 году вышла его книга "Порабощенный разум", с которой началась его мировая слава. Его поэтическое мастерство и художественный темперамент впечатляют и в последних его книгах (одна из них - во многом итоговая - "Придорожная собачонка" вышла в русском переводе год назад). Иосиф Бродский вовсе не случайно называл Чеслава Милоша "может быть, самым великим поэтом" современности. Для него Милош воплощал одно из важнейших призваний поэта - словом противостоять окружающему хаосу.

Художественное слово - самоценно, а высшая степень художественности - поэзия. Поэтому, несмотря на то что масштаб личности Чеслава Милоша как будто выходил далеко за рамки "только поэзии", Милош для Бродского оставался прежде всего поэтом, то есть человеком, сознание которого укоренено в культуре, в языке и которому сама жизнь в слове открывает другие культуры и миры. "Прекрасно родиться в малой стране, где природа человечна и соразмерна человеку, где на протяжении столетий сосуществовали друг с другом разные языки и разные религии, - писал Милош. - Я имею в виду Литву, землю мифов и поэзии. И хотя моя семья уже с XVI века пользовалась польским языком, как многие семьи в Финляндии шведским, а в Ирландии английским, и в итоге я польский, а не литовский поэт, но пейзажи, а может быть, и духи Литвы никогда меня не покидали. Прекрасно слышать с детства слова латинского богослужения, в школе переводить Овидия, учиться католической догматике и апологетике. Благословен тот, кому дан был судьбой в школьные и университетские годы такой город, каким был Вильно, город причудливый, город барочный, итальянской архитектуры, перенесенный в северные леса, город, где история запечатлена в каждом камне, город сорока католических костелов, но и множества синагог, евреи в те времена называли его Иерусалимом севера. Только став университетским преподавателем в Америке, я понял, как много вошло в меня из самих стен нашего старого университета, из запомнившихся формул римского права, из истории и литературы давней Польши, которая удивляет молодых американцев своими особенностями: добродушной анархией, разоруживающим яростные споры юмором, чувством органической общности, недоверия ко всякой централизованной власти".

Милош был в первую очередь человеком европейской культуры, то есть открытым для чужого слова, который чужое слово делает своим. Эта чуткость к чужому слову открывала и в нем самом дар художественного созидания. Дар поэзии.

Социолог и переводчик Борис Дубин:

"Я не уверен, что его в России по-настоящему знают"

Трудно говорить что-либо о Милоше. Я не очень уверен, что его в России по-настоящему знают. Так, как знают в Польше, Литве и во всем мире начиная по крайней мере с 50-х годов, когда он отказался вернуться в Польшу, опубликовал свою самую известную книгу-эссе "Порабощенный разум", где попытался описать, как чувствуют, думают, уговаривают себя жить в Польше те, кто в ней остался. Книга была очень по-разному оценена в тогдашней Польше, тогдашней эмиграции. Он был человеком не примиренных противоречий. В том числе и в самом себе. Сложными были и его отношения с Россией. Он сам об этом не раз писал. Милош говорил, читал по-русски, переводил с русского, хотя и не много. В отличие от Запада, где он как поэт, человек, гражданин, публицист, эссеист, переводчик уже много десятилетий назад состоялся, в России его настоящее рождение, несмотря на то что издано несколько книг, еще только предстоит. Поэт уходит как человек и остается как символ.

/Николай АЛЕКСАНДРОВ/