СВОБОДА ТЕЛА

Национальный хореографический центр из города Нанта стал участником сразу двух московских фестивалей - Dance Inversion и Месяца современного французского танца. Для гастролей выбрали одноактную танцпьесу "Дикие маки". Ее постановщика, Клода Брюмашона, в Москве запомнили еще в 1994-м. Один из лидеров новой волны французской хореографии проявил себя виртуозом в "эквилибристике чувств".

О свойствах страсти Брюмашон размышляет до сих пор. Девять танцоров (среди них - сам хореограф и его постоянный ассистент Бенжамен Ламарш) "Диких маков" подняли на сцене настоящую эмоциональную бурю. Танцоры неслись из кулисы в кулису, падали, не успевая добежать до цели. Летели друг другу в объятия, сворачивали тела в упругие пружины и отчаянно сопротивлялись пространству, изгибаясь в самых немыслимых позах. Звучала музыка Бетховена. Начали с патетичной темы судьбы из Пятой симфонии, кончили тихой скрипкой из струнного квартета. В паузах между фрагментами звучало мычание коров, но пафосное самообладание не покидало танцоров даже в такие минуты. Мелькали развевающиеся фраки, длинные юбки, с пола взлетали мелкие красные лепестки. Чем ближе к финалу, тем меньше одежды оставалось на исполнителях. В конце концов на сцене остались три обнаженные пары, густо вымазанные бежевой краской. Поодаль застыла героиня в длинном одеянии - не иначе, как аллегория Судьбы. Три дуэта, напоминающих ожившие скульптурные композиции, тонули в рассеянном мраке.

"Эквилибрист чувств" Брюмашон стал более брутальным и откровенным. Все-таки прошло десять лет. О своих взглядах на современный танец он рассказал "Известиям" перед спектаклем.

Клод БРЮМАШОН, хореограф: "На сцене не может быть никаких табу"

- Вы часто читаете лекции, постоянно беседуете со зрителями. Современный танец нуждается в словесных комментариях?

- Двадцать лет назад возникло удивительное явление - современный танец. Возникло бурно и резко, в полном разрыве с классическим танцем. Вдруг появилась большая группа хореографов, каждый мыслил не так, как другие. Это новое направление, непривычный язык, неожиданные формы вызвали много вопросов, которые не кончаются до сих пор. Обмен мнениями очень важен, необходимы и профессиональные разговоры, и общение с публикой. Забавно, что танец, всегда остававшийся немым, вдруг превратился в искусство размышления.

- Ваш спектакль о чувствах. Современный танец достаточно откровенное искусство. Как вы думаете: на сцене можно показывать абсолютно все, без табу и запретов?

- Как только перед художником возникают какие-то запреты, творчество превращается в простое сочинительство. Нужно быть честным до конца и показывать то, что считаешь необходимым. Даже если приходится нарушать какие-то социальные нормы. И вообще, не является ли слово "табу" синонимом слова "цензура"? Часто говорят о физическом буйстве, чрезмерности наших спектаклей. Но мы будем развивать именно такой язык. Понятие "violence" двойственно. Для меня это не столько буйство и насилие, сколько что-то живое, существующее в постоянном протесте против скучных обстоятельств и обывательских привычек.

- В программке говорится, что вы посвятили свой спектакль тем, кто "осмеливается снять с себя покровы на свету и кто без притворства демонстрирует подлинность своих идеалов". Не кажется ли вам, что таким людям в жизни бывает непросто?

- Наоборот, они чересчур приспособлены к жизни. "Срывать покровы" - то, к чему мы стремимся в своих танцпьесах. Нас не смущает ни переносный, ни прямой смысл этих слов. Желания, удовольствия, борьба - все это есть в нас, и все это воплощено в теле и выражается в пластике, в движении, в танце.

- Публика не оспаривает ваших трактовок?

- Если в зале сидит пятьсот человек и возникает пятьсот разных толкований танцпьесы, значит, постановка успешна. Восприятие публики должно быть свободно. По поводу "Диких маков" есть совершенно противоположные мнения. Кто-то обвиняет нас в чрезмерности эмоций, другим не хватает накала страстей.

- А почему "Дикие маки"?

- Мак - завораживающий цветок. Срывать его нельзя, он должен оставаться там, где растет: в букете маки сразу увядают, они могут быть только свободными и дикими. Можно долго говорить и о поэзии этого красного цветка с черным сердцем, о хрупкости и прозрачности его лепестков. Можно вспомнить картины Ван Гога. Ассоциаций может быть сотни.

- Последний раз вы были на гастролях в Москве десять лет назад. Что изменилось за это время в вашем творчестве?

- Мы искали самые разные пути, пробовали одно, другое, даже пытались ставить пышно оформленные спектакли. А после проб и опытов опять вернулись к тому, что делали десять лет назад, к танцу в чистом виде. В наших спектаклях почти нет декораций и аксессуаров. Наша жизнь настолько погрязла в вещах, что хотя бы на сцене человек должен быть от них свободен.

/Елена ГУБАЙДУЛЛИНА/