КИНОВЫБОРГ И ЕГО ОКРЕСТНОСТИ

Фильмы на фестивале мелькают с калейдоскопической быстротой. Позади "Магнитные бури", "Коктебель", "Отец и сын", "Бумер", "Бульварный переплет". Впереди - загадочный "Последний поезд", "Прогулка", "Трио", ритуальное посвящение в замысел "Утомленных солнцем-2". На периферии привлекающих общее внимание событий возникает нечто не менее знаменательное.

В тот день, когда вечером должна была быть представлена новая картина Петра Тодоровского "Созвездие Быка", в другом кинотеатре, в рамках документального конкурса, показывались "Большие каникулы 30-х" (режиссер Иван Твердовский, сценаристы Владимир Дмитриев и Денис Горелов). Фильм о том, как под покровом официозной хроники кипела, бурлила и клокотала жизнь обывателя - будь-то в сталинской России, гитлеровской Германии, демократической Европе или, наконец, в депрессивной Америке. Фильм талантливый и спорный. Авторам хочется возразить. Впрочем, это отдельный разговор, специальный спор. 12 августа сего года в 13.00 было существенно то, что в фильме прозвучала заключительная фраза. Дословно ее не процитирую, но смысл такой: "И вот с окончанием 30-х закончились во всем мире большие каникулы, и началось большое Происшествие".

Мы перешли в другой зал и увидели его в фильме Петра Тодоровского.

"В созвездии Быка" - картина, которая снималась с той же сверхзадачей: заглянуть под покров затвердевших клише о великой победе, представить эпохальное Происшествие в лицах, судьбах, деталях.

В фильме невзначай обозначен масштаб события. Миф о Зевсе, превратившемся в Быка и спасшем юную девушку Европу, - это иносказание о Второй мировой войне. Миф пересказан начитанным мальчишкой как бы от нечего делать, чтобы скоротать ночь в чистом поле. А в самом сюжете он снижен до частной истории о колхозной скотине по прозвищу Партизан, выдюжившей воз сена, лютый мороз, нашествие фашистов, бомбардировку. С той же бычьей терпеливостью и с тем же бычьим упрямством люди преодолели войну и, стало быть, повторили подвиг Зевса-Быка - спасли на сей раз пожилую женщину Европу. В Советской России, как мы помним, Зевсом был каждый, кто держал быка за рога или любовался на его зодиакальный знак в ночном небе. Мальчишки Тодоровского, которым в начале войны было по 16-17 лет, а в конце - 20 или чуть более того (как и самому Тодоровскому), и держались за рога, и видели его в небе. И вынесли все... Но смысл сюжета, пожалуй, в другом.

...Где-то сбоку от деревни Шишка - Сталинградская битва, а в самой деревне мирная жизнь, если не замечать залетающих сюда шальных снарядов. По вечерам в чьей-нибудь избе танцы, песни, ухаживания, томные и зовущие взгляды. Есть безумная женщина - у нее муж погиб. Ей тошно - и пусть будет всем нехорошо. Есть городской мальчишка Игорь, для которого война - пока забавное происшествие.

Стало общим местом считать, что поколение кинематографистов, задетое войной, делает одно дело: воздает должное победившим и павшим, платит им по счетам.

Между тем "дела" у каждого из кинематографистов разные. Одним оно было у Григория Чухрая ("Баллада о солдате"), другим - у Станислава Ростоцкого ("А зори здесь тихие"). У Сергея Бондарчука - четвертым ("Судьба человека"), у Марлена Хуциева - пятым ("Был месяц май"). Кому-то война требовалась как приключенческая канва, кому-то - для обострения лирических эмоций. Кому-то - как героико-романтический пьедестал. Война - это выигрышный фон для человечности, война - та бездна, в которой варится немилосердная жестокость, война - та подлинность, что является альтернативой иллюзорной, лицемерной мирной жизни.

У Тодоровского в его фильмах Великая Отечественная - ни то, ни другое, ни третье, ни десятое. Она просто альтернатива жизни. Она выпадение из жизни. Как и смерть. И нет ничего для любимых женщин и друзей Тодоровского (как, впрочем, и для него самого) существеннее того, что называется вкусом к жизни во всех ее радостях - в любви, в общении, в нежности, в хорошем настроении.

Потому его мальчишки и девушка Каля, в которую они влюблены, и не чувствуют историзма того, что происходит вокруг. Они так заняты жизнью, чувствами, предчувствиями, что им некогда думать о смерти. Но, вероятно, только так и можно пересилить то Большое Происшествие, что выпало на их долю и от которого никто и нынче не застрахован.

Лучше всего, полнее всего это было выражено в фильме двадцатилетней давности - в "Военно-полевом романе". В "Созвездии" драматургические вожжи не столь туго натянуты. Видно, как режиссеру недостает событий, которые бы развивали его любимую тему, они просто ее длили. Актеры не всегда естественно счастливы в кадре. Все это однако восполняется музыкой, звучащей в кадре. Тут видно полное взаимопонимание между режиссером-Тодоровским и Тодоровским-композитором.

...Выйдя из зала, понимаешь и замечаешь, что большие каникулы сегодня продолжаются, если не считать маленьких происшествий.

/Юрий БОГОМОЛОВ/