ДЫШИТЕ!

В Москве дала единственный концерт исландская певица Бьорк. Мы имели все шансы услышать ее два года назад в Большом театре, но доехала она только сейчас, в рамках тура, посвященного раскрутке сборника "greatest hits". Вероятно, на театральной сцене Бьорк выглядит особенно хорошо, но и стадионная программа оказалась недурна.

Хотя бы потому, что на разогреве у Бьорк была дама, которую в стенах Большого театра представить решительно невозможно. Канадская террористка Peaches уже несколько лет на самых разных площадках представляет свой веселый лесбийский моноспектакль с переодеваниями и матом под грубый и нахальный синтезаторный ритм: довольно неожиданное вступление к сказочным увертюрам Бьорк, особенно шокировавшее тех, кто не был на московском концерте Peaches в Б2. Успевшая выйти в образе Супермена, Мэрилина Мэнсона и Фрэдди Мэркьюри, Peaches, наконец, уступила место Бьорк, которая подхватила инициативу, ненадолго перевоплотившись в триеровскую Сельму и исполнив известную композицию с саундтрека "Танцующей в темноте" - "I've seen it all". Вслед за этим на зал покатили волны знакомого звука - вещи с альбомов Debut и "Post", а в особенности "Homogenic" и "Vespertine".

К этому времени выяснилось главное разочарование вечера: экранов концерт не предусматривал. Пару раз открывалась белая простыня позади сцены с показом специально сделанных видеоклипов, но и только. Так что рассмотреть театр мимики и жеста п/у Бьорк смогли только люди с острым зрением, счастливцы, пробившиеся в первые ряды танцевального партера, и те, кто благоразумно озаботился приобретением биноклей. Между тем ее гримасы, улыбки и особое зверино-детское выражение лица есть то единственное, за чем на концертах Бьорк можно и нужно следить не отрываясь: видевшие хотя бы один ее видеоклип знают, что крупным планом лица этой исландской девушки можно заполнить сколь угодно долгий ролик, и скучно не будет. А так - при известном старании - можно было разглядеть лишь какие-то странные штуки из синих перьев на ее ушах, смешного покроя платье и внушительные сапоги, которые она, впрочем, очень быстро сбросила, дабы весело прыгать босиком.

Также можно было разглядеть и музыкантов, участвующих в концерте: электронный дуэт Matmos, Исландский струнный октет и арфистку Зину Паркинс. Сотканные ими концертные аранжировки удивительно точно соответствовали формуле, которой Бьорк когда-то описывала свое творчество в интервью журналу "Птюч". "Скрипки пробуждают теплые чувства, они значат для музыки то же, что нервная система для человеческого организма. Компьютерный ритм напоминает биение сердца и беспрерывно стимулирует дальнейшее движение и жизнь всей музыкальной постройки. И, наконец, голос оказывается праздником встречи этих двух элементов. Он как кислород". Под напряженное скрипичное покачивание, под умеренные толчки микроэлектроники и взволнованный стук маленького исландского сердца и прошли эти полтора часа, наполненные тем особым сортом магии, который вызревает лишь на альбомах исполнителей, живущих к северу от Европы. Иногда голос Бьорк подкреплялся довольно резким компьютерным визгом; иногда, напротив, стихали и Matmos, и октет, и оставался только тихий перебор арфы; изредка включался экран, куда проецировались соответствующие текущему моменту красивости: падающие звезды, плывущие рыбы и хитро глядящие эскимосы. В кульминационные же моменты темная площадка "Олимпийского" освещалась длинным рядом гигантских газовых факелов, вспыхивающих в строгой гармонии с заданным ритмом. И казалось, что это горит не газ, а тот самый, нужный нам всем кислород мерцающего исландского голоса; кислород, которым дышал многотысячный зал "Олимпийского" и никак не мог надышаться.

/Алексей МУНИПОВ/