Экономика кривых зеркал

банкротство

Ответы (однозначного ответа, видимо, не существует) на этот вопрос можно было услышать на состоявшейся на днях в Курске конференции на тему «Опыт реализации процедур банкротства в Российской Федерации и его применение на территории Курской области». В ней приняли участие арбитражные управляющие, представители территориальных органов федеральной исполнительной власти. Вел конференцию заместитель руководителя управления федеральной налоговой службы по Курской области Владимир Сальков.

Доминирующим в процедурах банкротства, естественно, является удовлетворение требований кредиторов, фискальный интерес.

В налоговом кодексе РФ нет понятия «добросовестность налогоплательщика». В определенной мере уже это сказывается на собираемости налогов: далеко не все налогоплательщики добросовестно исполняют свои обязанности.

В связи с упразднением ФСФО России территориальным органом в 2004 году налоговой службе (на нее возложены функции уполномоченного органа в делах о банкротстве) передано 1190 уведомлений в отношении организаций-должников, по которым не было принято процессуальных решений. В результате усилия налоговых органов по снижению задолженности организаций — налогоплательщиков по обязательным платежам в бюджеты всех уровней, несмотря на проведенную ранее значительную работу, предшествующую направлению материалов для инициирования процедур банкротства, не дали желаемых результатов. С 1 июля 2004 года по 1 июля нынешнего сумма задолженности по налоговым платежам увеличилась более чем на 600 миллионов рублей, или на 14,3 процента. Приходится принудительно взыскивать недоимку. А когда меры принудительного взыскания не дают эффекта, уполномоченный орган обязан принять решение о подаче в арбитражный суд заявления о признании такого должника банкротом.

Таков в общих чертах алгоритм действий.

А банкротство, как известно, тоже далеко не всегда дает тот результат, который мог бы удовлетворить региональную власть и заинтересованные территориальные органы территориальных структур.

Например, в некоторых случаях процедуры банкротства проходят бесконтрольно. Поэтому иной раз доходит до абсурда. Были, например, случаи, когда вся выручка от реализации конкурсной массы уходила на текущие расходы, определяемые арбитражным управляющим, и до расчетов с конкурсными кредиторами дело просто-напросто не доходило.

Разумеется. исполнительная власть в регионах подобные факты воспринимает болезненно. Но в большинстве случаев ее роль в процессах банкротства чрезвычайно мала. Она во многих случаях очень слабо информирована о том, как эти процессы проходят. Если арбитражный управляющий заинтересован в оптимальном результате в общих интересах, то, значит, и во взаимодействии с исполнительной властью заинтересован. И он не только информирует заинтересованные властные структуры, но и советуется с ними. Если же на то его доброй воли нет, то... В общем, тогда это именно тот случай, когда на «нет» и суда нет.

А вот правительству Москвы, судя по словами председателя Московского комитета по финансовому оздоровлению (банкротству) Николая Бадаева, которого участники конференции слушали с большим интересом, вполне удается, что называется, держать руку на пульсе процессов, связанных с банкротством. Роль власти в этом весьма велика. В противном случае, говорил он, у населения может сложиться превратное представление о целях банкротства. Потому что в ходе процедур бывают большие нарушения и перекосы, реагировать на которые власть должна своевременно. Правительство Москвы делает это через комитет по несостоятельности (банкротству).

Например, был ряд дел, которые носили захватнический характер. Были преднамеренные банкротства. В связи с этим возникла необходимость создания антикризисного совета в департаменте по управлению имуществом города Москвы. Есть, кроме того, межведомственная балансовая комиссия, которая, занимаясь возвращением просроченной задолженности, обладает правом инициировать банкротство предприятий и организаций.

Как известно, банкротство по сути наступает гораздо раньше, чем приходится инициировать процедуру. Поэтому очень важно отслеживать ситуацию на предприятиях и в организациях.

Есть предприятия, которые по два-три года числятся в убыточных, что само по себе уже странно, потому как цель бизнеса — получение прибыли. На вопрос о том, почему так происходит, владельцы таких предприятий отвечают, что это только их дело и нечего органам власти сюда лезть. Но, рассуждал Н. Бадаев, для себя-то они не убыточны, а убыточны лишь для общества, поскольку от них в бюджеты не поступает налог на прибыль. Так вот, руководителей таких предприятий приглашают к диалогу. На собеседования приходят далеко не все из них, значит, им есть что скрывать. А раз так, то у налоговой службы Москвы есть все основания ими заинтересоваться.

- Это шантаж? — задается вопросом Н. Бадаев. — Нет. Лукавит бизнес. Искаженный бухгалтерский баланс — это тоже экономическое преступление, нанесение ущерба обществу. Получается экономика кривых зеркал. В результате таких простых, но, как оказалось, эффективных мер, за последний месяц 500 предприятий изменили налоговые декларации.

Притчей во языцех стали преднамеренные банкротства. Об этом много говорится, но мало делается по пресечению экономических преступлений этого рода, потому что преднамеренность, если она даже очевидна, еще нужно доказать. А делать это в регионах по сути некому, вся надежда на арбитражных управляющих. Но они обременены множеством забот, да и к тому же соответствующей квалификации у большинства из них нет. Да многие из них и не стремятся делать такой анализ. В Москве правом экспертизы по определению преднамеренного банкротства наделен комитет по несостоятельности. Может быть, именно поэтому в столице уже есть примеры того, как руководитель за умышленное банкротство возглавляемого им предприятия получил реальный, а не условный срок. Что же касается арбитражных управляющих, то государство должно создать условия, когда для них будет опасно не замечать преднамеренности, если таковая имеется.

В этой связи, говорилось на конференции, надо дать региональным органам власти право запрашивать и получать информацию от арбитражных управляющих. Если им нечего скрывать, то они должны стремиться к диалогу с властью. Ведь важно прогнозировать, что будет в результате банкротства, что без полной информированности невозможно. Чтобы можно было рассчитывать на ожидаемый обществом в каждом конкретном случае результат, надо не столько имуществом банкрота торговать (как это зачастую делается сейчас), сколько заботиться о проведении конкурсов инвестиционных проектов с использованием этого имущества

Бесспорно, что сегодня арбитражный управляющий — ключевая фигура в процедурах банкротства. От его добросовестности и гражданской ответственности зависит очень многое. Но трудно ожидать большую пользу от специалиста по антикризисному управлению, который, проживая далеко за пределами нашей области и бывая здесь наездами, подвизается сразу в 60 (!) организациях. А такие «мастера» есть. Есть и откровенно недобросовестные арбитражные управляющие как из числа иногородних, так и из местных. Самое удивительное то, что в списках на утверждение представляемых саморегулируемыми организациями в арбитражный суд, именно такие «специалисты» часто числятся первыми. Но у арбитражного суда нет права влиять на нерадивых арбитражных управляющих. Так одни и те же лица иной раз и фигурируют в процедурах банкротства. Получается замкнутый круг, говорила судья арбитражного суда области, председатель судебного состава Наталья Хорошильцева. Она обратила внимание и на то, что уполномоченный орган должен своевременно делать выводы, если тот или иной арбитражный управляющий неспособен вести дело.

Как видим, разного рода нестыковок много. Это, по мнению участников заседания, обусловлено и тем, что некоторые статьи закона о банкротстве допускают двоякое толкование. В связи с этим было задано много вопросов заместителю управления Высшего арбитражного суда Российской Федерации по анализу и обобщению судебной практики Андрею Егорову, который принимал участие в работе конференции. На многие вопросы он ответил, разъясняя те или иные статьи закона о банкротстве, а что-то из того, о чем говорили участники конференции, взял на заметку.

Заместитель председателя областного комитета по экономике и развитию области, начальник отдела по финансовому оздоровлению и банкротству Николай Рындин напрямую спросил у А. Егорова, почему каждый участник процесса — кредиторы, должники, арбитражный управляющий — читают и исполняют закон о финансовом оздоровлении (банкротстве) по-разному? Потому что закон так написан, ответил А. Егоров, и посоветовал обращаться в Государственную Думу — она закон принимала, вот пусть и поправки к нему принимает. А вообще он предложил все значимые предложения и вопросы касательно закона по банкротству обобщить и прислать в Высший арбитражный суд, который, как известно, тоже имеет право внести существенные поправки. И, кстати, рассказал о том, какие изменения, касающиеся судебной практики дел о банкротстве, внесены пленумом и президиумом арбитражного суда в последнее время.

Что ж, если готовых рецептов нет, приходится на самые трудные вопросы ответы искать сообща.

Сергей Цветков.