ГУСИ-ЛЕБЕДИ

Экономика в России никогда не была просто "экономикой". Иногда это - продолжение политики, иногда - важная часть криминальной хроники. Поэтому параллельно развивающиеся судебные разбирательства вокруг нынешнего главы "МЕНАТЕПа" Платона Лебедева в России и бывшего главы "Медиа-Моста" Владимира Гусинского в Греции - это все-таки не только уголовные, но и экономические процессы. Такой блокбастер "Гуси-Лебеди", русская народная сказка на новый лад.

Гусинский активно занимался политикой, но в "прикладных" финансовых целях - фактически, используя свой медиа-холдинг, он шантажировал кредиторов, с которыми не мог расплатиться. Но преследовать медиа-магната начали не за это - государству не захотелось иметь популярного оппозиционного частного общенационального телеканала, каковым было "гусинское" НТВ, а Гусинский был очень уязвим финансово. Долги его медиа-империи подбирались к 1 миллиарду долларов, причем главным кредитором был "Газпром" - не просто государственная компания, но компания, топ-менеджерами которой стали люди из питерской команды, близкой президенту Путину. Так что Гусинского арестовали закономерно, ибо хотели арестовать именно его.

Потом с медиа-магнатом власть договорилась "по понятиям" - личная свобода в обмен на отказ от медиа-бизнеса. Если бы сам Гусинский не обнародовал эту договоренность за границей, его бы скорее всего вообще прекратили преследовать. Потом Гусинский попал в испанскую тюрьму, добиться его экстрадиции России не удалось, потом осел в Израиле, где давно имел бизнес. Теперь пытается создать русское телевидение в Америке - разумеется, тоже частное и тоже оппозиционное российской власти. Нынешний внезапный арест Гусинского в Афинах и быстрое освобождение под смешной для мультимиллионера залог в 100 тысяч евро - лишь вялый виток утратившего для обеих сторон былую остроту противостояния. Нынешней российской власти Гусинский сейчас не очень-то и нужен - его экономические и политические возможности влияния на ситуацию в России ничтожны.

Платон Лебедев, в отличие от Владимира Гусинского, фигура совершенно непубличная, и его посадка не являлась целью властей. Даже если оценивать процесс против Лебедева как чисто экономический, все равно главной мишенью остается главный акционер и создатель финансово-промышленной империи "ЮКОСа" Михаил Ходорковский. Как и в деле Гусинского, здесь присутствует политический мотив. Ходорковский финансировал оппозиционные (если это слово еще уместно в современной России) партии и не финансировал партию власти. Но, в отличие от Гусинского, Ходорковский гораздо менее уязвим финансово. Никакого крупного медиа-бизнеса, способного вести антипрезидентскую пропаганду, у Ходорковского нет. Зато у него нет и долгов перед госструктурами - напротив, есть крупнейшая по рыночной капитализации российская компания, снабжающая нефтепродуктами десятки российских регионов (многие из этих регионов - монопольно).

Отрешившись от моральной и политической стороны дела, приходится признать, что чисто экономические издержки от дела Лебедева неизмеримо более высоки, чем от дела Гусинского. Бизнесы Ходорковского и Гусинского несопоставимы ни по деньгам, ни по реальной значимости для российской экономики. Атака против "ЮКОСа" примерно то же самое, что атака против "Майкрософт" или "Дженерал электрик" в Америке. А медиа-империя Гусинского даже в эпоху ее расцвета, даже на достаточно узком российском информационном рынке все равно не шла ни в какое сравнение, скажем, с медиа-империей Теда Тернера на рынке американском.

Очень важен и политический контекст, в котором начинали развиваться оба этих процесса. Гусинского сажали в тюрьму на фоне разговоров о "равноудаленности" бизнеса и власти, о необходимости пресечения крупного капитала диктовать свои условия государственным органам. Слово "равноудаленность" из российского политического лексикона исчезло давно. Путин сумел перевернуть олигархическую пирамиду - если раньше крупный капитал пытался нанимать власть, теперь власть стала использовать финансовые возможности крупного капитала, например, для решения социальных проблем.

Таким образом атака на Гусинского была неким шагом внутри по-своему вполне логичной государственной политики - крупному капиталу указывали его место в новой иерархии государственных ценностей. Но атака на Лебедева выглядит в таком контексте совершенно нелогично, отчего и рождает разговоры о банальной борьбе группировок в окружении президента - что к сколько-нибудь разумной государственной политике никакого отношения не имеет.

Есть еще один важный вопрос - исход процессов. Гусинского в России больше нет - ни как бизнесмена, ни тем более как агента политического влияния. Едва ли даже сверхпопулярность проекта русского телевидения в Америке навредит российской власти больше, чем ее собственные действия. Поэтому преследование Гусинского совершенно бессмысленно - в России у него даже больше нечего отнять. У финансово-промышленной империи Ходорковского как раз есть что отнимать. Но никакой политической, экономической, социальной необходимости в новой экспроприации (а именно так это будет воспринято миром) нет. Вот она-то уж точно не только испортит имидж России, но и похоронит надежды на ее нормальное развитие. Так что при всей ненависти большинства россиян к богатым наиболее удачный конец сказки "Гуси-Лебеди" - прекращение преследования наших героев. А у сказок всегда должен быть хороший конец.