ПРИЗРАК ВОЗДУШНОГО ШАРИКА

В рамках Месяца французской хореографии в Москве прошли однодневные гастроли национального хореографического центра Балле Биарриц. Театр Наций и Французский культурный центр привезли интригующее зрелище - современные фантазии на темы балетов, прославивших антрепризу Сергея Дягилева.

Ставить ремейки дягилевских балетов модно. То ли слава великого импресарио не дает покоя современным хореографам. То ли благодарность потомков велика настолько, что постановки, посвященные Дягилеву и его труппе "Русский балет", появляются с завидной регулярностью. Пересочиняют и отдельные спектакли, и целые серии. Труппа скандально известного Анжлена Прельжокажа лет десять назад привозила в Москву объемный хореографический сборник "В честь "Русского балета" Сергея Дягилева". Точно так же называлась и программа "Балле Биарриц", только что показанная в филиале Малого театра. И скандальных провокаций тоже было предостаточно. Руководитель труппы Тьерри Маланден переосмыслил старые сюжеты с обескураживающей откровенностью. Выбрал балеты разных хореографов и подогнал первоисточники к единому знаменателю. "Пульчинелла" Леонида Мясина, "Послеполуденный отдых Фавна" Вацлава Нижинского, "Призрак розы" Михаила Фокина и "Болеро" Брониславы Нижинской превратились в безудержные эротические фантазии Тьерри Маландена.

Вот что, к примеру, стало с "Фавном". Гиперсексуальный юноша остался без нимф, но с грудой гигантских носовых платков. Извивался от изнуряющего желания, ловил ртом воздух, облизывал сцену языком, падал и ползал, барахтаясь в кипе белоснежных тканей, а в финале пропадал в коробке из-под платков. В начале прошлого века благородное парижское общество негодовало по поводу одного единственного бесстыдного жеста Фавна--Нижинского. Тьерри Маланден вырастил из этого жеста целый балет. А то, что прежде было главным, теперь превратилось в намеки. Несколько профильных поз танцовщика Кристофа Ромео напомнили об античной вазовой живописи, когда-то вдохновлявшей Нижинского.

Досталось и "Призраку розы". Девушка (Магали Про) оплакивала не благоухающий цветок, а воздушный шар. О своих мечтах и снах сообщала публике без романтических экивоков. "Объект желания" - затянутый в потешный бордовый комбинезон Призрак (Джузеппе Кьяваро) был то груб, то галантен. Финальный прыжок в окно взрывался дюжиной воздушных шариков. Свободный ремейк оборачивался обыкновенной пародией.

Приключенческий "Пульчинелла" сохранил острые ритмы и стремительные темпы комедии дель арте. Правда, от ярких красок не осталось и следа. Дягилевский спектакль когда-то оформлял Пабло Пикассо, превративший сцену в солнечную неаполитанскую улочку, а ее население - в нарядных паяцев. Художник современной версии Хорхе Гальярдо одел танцоров в безликие кофточки и маечки. За хохмами, комедиями и пародиями последовал неожиданно пафосный финал. Под звуки "Болеро" Равеля мятущийся кордебалет изображал коллективное бессознательное. Томимая желанием толпа напоминала океан, давший начало всему живому. Но перегородки из прозрачного пластика превращали океан в аквариум.

Тьерри Маланден ставит только об одном - неутолимых страстях и чувственных желаниях. Движения танцоров, сначала свободные, как водопад, от частых повторений оказываются всего лишь схоластическими упражнениями. Во времена "Русского балета" Сергея Дягилева хореографы мыслили гораздо шире.

/Елена ГУБАЙДУЛЛИНА/