МИНЗДРАВ РЕКОМЕНДУЕТ

Попадание в шорт-лист букеровской премии романа Леонида Юзефовича "Казароза" вызвало в сердцах представителей литературной общественности смятение - и немалое. Впервые за всю историю премии в список включен представитель не то чтобы низового жанра, но, скажем так, пасынка высокой литературы.

Впрочем, волнения напрасны. "Казароза", хотя по форме и может считаться детективом - труп на 69-й странице, хотя и несколько вялые, но все-таки розыски на всех прочих, общая атмосфера некоторой запутанности и загадочности, по сути таковым не является. "Казароза" - скорее, пристальное изучение самих персонажей, чья жизнь и смерть - и то и другое насильственное, унылое и бессмысленное - всего лишь иллюстрация к замыслу автора. Замысел же, похоже, кроется в том, что у нормального детективщика, скорее, даже просто у детективщика, было бы не более чем относительно схематичным интерьером.

Драма - убийство когда-то известной, когда-то даже волнующей и красивой, но ныне поблекшей исполнительницы романсов Зинаиды Казарозы, как позже выяснится, Шеншевой, - происходит на фоне странного, поначалу непонятного кипения страстей поклонников эсперанто, собравшихся в одном клубе, но разделенных на непримиримые группировки приверженностью разным течениям. В поисках убийцы вконец запутанный читатель сталкивается с намеками на мистику (в сумочке Казарозы находят гипсовую ладонь, отпиленную у невыясненного амура или ангелочка), местами даже на политику (кто и зачем следил за певичкой) и на прочие детали, призванные заморочить его, читателя, несчастную голову. С тем, чтобы в процессе романа второстепенное, обозначенное как главное, мало-помалу съехало на предназначенное автором место и освободило площадь для другого. Справедливость этой догадки подтверждает и финал: и убить хотели не Казарозу, и мистики-то в этом никакой нет, и даже разгадка приходит почти что случайно.

Главное же, как говорит сам Юзефович, просветительское начало. В "Казарозе" это история эсперантистов, которая, давая частные знания о предмете, заодно выводит на общие посылки и, похоже, представляет собой еще одно зашифрованное, хотя и не сильно, послание. Читателю не остается ничего другого, как отказаться от затеи легко и непринужденно провести время, пролетая строчки по диагонали. Не очень похоже на массовую литературу. Да, наверное, ею и не является.

Леонид ЮЗЕФОВИЧ, писатель:

Писатели делятся на вменяемых и невменяемых

- Что для вас значит попадание в шорт-лист Букера?

- Не сочтите за кокетство, но мне кажется, что я занимаю чье-то место. В лонг-листе было несколько очень хороших вещей: Быкова, Шарова, Витицкого, Полянской... А кроме того, Андрей Василевский, главный редактор "Нового мира", однажды сказал, что все писатели делятся на три категории: кто уже получил свою премию, кто еще не получил и кто никогда не получит. Так вот я свою получил.

- Что дает лавровый венок Букеровской премии?

- Писатели, за редкими исключениями, - люди небогатые, так что денежное выражение этой премии имеет значение. Что касается тиражей, то не думаю, что Букеровская премия в России так же сильно их поднимает, как это происходит на Западе.

- Как насчет осознания себя лучшим писателем года?

- А это зависит от личного мироощущения. Один мой знакомый делит всех писателей на вменяемых и невменяемых. Это деление довольно рациональное. Так что все зависит от того, к кому премия попадет.

- Впервые за всю историю российской Букеровской премии в шорт-лист попадает детектив. О чем нам это говорит?

- Есть массовая литература, но понятие "массовый жанр" - не совсем точное определение. Скажем, детективы моего любимого Честертона - это, что, массовая литература? В сущности, детектив - такая же условность, как роман в письмах, не более чем форма раскрытия человека. Ведь важно, не кто убийца, а восстановление прошлого в тех деталях, на которые оно само, будучи настоящим, внимания не обращает. И я не считаю, что "Казароза" - детектив в чистом виде.

- Многие авторы этого жанра относятся к своему труду с некоторой стыдливостью. Почему?

- Да вот и я сказал, что мой роман не совсем детектив. Наверное, это происходит потому, что считается, что детективы в литературном потоке - это нечто второстепенное.

- Сейчас очевидна тенденция предпочтения переводной литературы и отвержения русской. В чем причина?

- Мне кажется, главная проблема нашей литературы в том, что не вполне понятно, чем заниматься. Этот кризис касается прежде всего мужской прозы. С женской проще: она как освещала частную жизнь человека, так этим и занимается. Мужчина не может ограничиться этим, ему хочется еще чего-то. Но как только он переходит эту черту, попадает в области, занятые гуманитарными науками и журналистикой. Сегодня они отбирают области, традиционно принадлежавшие литературе.

- Но ведь это очень по-мужски: хотеть чего-то большего и не вполне понимать, чего именно.

- Ну, не совсем так. На Западе этот процесс как-то упорядочился... Там есть литература, говорящая о чем-то большем, чем отношения между мужчиной и женщиной. Например, странная история у Умберто Эко или смещенная, фантасмагорическая этнография, как у Павича, или уклон, уход в психологию, как у Кундеры.

- Что мешает заняться тем же самым?

- Это уже сделано. А что другое можно придумать? Я не знаю.

- Какие из упреков вашим книгам вы признаете справедливыми - скучно, перегруженный сюжет, лишние линии, не справляетесь с языком, много ненужных подробностей?

- Я воспринимаю только позитивистскую критику - скажем, если я что-то перепутал, не так передал. Остальное меня не интересует.

/Арина КУШАК/